Но Соня хороша – так орать начала. Глеб сам опешил, когда понял, кто перед ним и что он вытворяет и, главное, как ему нравится то, что происходит. Ощущения даже более волнующие, нежели парой часов ранее, когда все это он делал с настоящей Дашей. Та не вырывалась, не орала так, что стекла трескались… Хотя тут, конечно, Глеб слукавил, но смысл ее криков был совсем иной.

Глеб попытался припомнить, как вообще оказался на той злополучной террасе. Вроде бы приехал домой на такси, шел… А дальше туман. Хотя, он еще припоминал, как Соня? Да, точно Соня сказала ему помочь, да еще так нагло и самоуверенно. А вот уже потом пустота.

-Да черт с тобой! – зло бросил он.

Прохлада шелковых простыней одурманивала и погружала в транс, где он наслаждался новой знакомой. Волна возбуждающего блаженства прошла по телу, отзываясь в паху, когда Глеб вспоминал об их короткой, но продуктивной встрече. Определенно, Дарья будет той девушкой, которая задержится у него в постели. Глеб даже позволил себе растянуть губы в улыбке, но вся эйфория прошла, стоило разглядеть перед глазами образ страшилки, словно по волшебству появившийся из темноты сознания.

-Чтоб тебя! – рыкнул он, распахивая глаза.

В горле у него пересохло, и, Глебу начало казаться, что в спальне стоит ужасающая духота. Промучившись какое-то время, он все же спустился на кухню за стаканом воды.

Дом спал, тишина обволакивала все пространство и даже успокаивала. Возвращаясь в спальню, он, проходя мимо комнаты Сони, не зная зачем, но явно не контролируя свои действия, на чистом инстинкте подошел к ее двери и прислушался. Тишина.

«Интересно, она спит? - думал Глеб, прислушиваясь. – Да как она может спать, когда я не могу даже сомкнуть глаз?» - негодовал он.

Повинуясь неизвестному порыву, Глеб надавил на ручку и приоткрыл дверь. Соня действительно спала, забыв, вероятно, погасить ночник, мягкий, но тусклый свет которого укутывал пространство комнаты. Ее тихое размеренное сопение было единственным звуком, нарушавшим густую тишину. Спала Соня на спине, разметав волосы по подушкам, склонив голову набок, и будто подпирала ее тыльной стороной ладони в немыслимом изгибе кисти. Одеяло укрывало ее до пояса, и вовсе не скрывало шелковой кремовой сорочки с глубоким вырезом на тонких бретелях.

Глеб подошел ближе. Теперь он мог рассмотреть Соню как следует. Завороженно стоял и следил за ее мерно вздымающейся грудью, едва прикрытую тонким материалом, ласкающим фарфоровую кожу. Глубокий вырез спускался по ложбинке и вдруг прерывался в том самом месте, где так хотелось дотронуться, провести ладонью и насладиться мягкостью кожи.

Соня что-то пробормотала, и все еще спя, подняла ладонь и прочертила кончиками ноготков линию от впадинки на тонкой шее до той самой ложбинки, что так заворожила помутненное сознание Глеба. Ее ладонь продолжила движение вниз, невзначай сдвинула одеяло и легла на атласную поверхность, тонким слоем прикрывающую плоски живот.

Глеб тяжело сглотнул и острый спазм резанул по пересохшему горлу. Сейчас Соня выглядела совсем иначе. Да, все еще беззащитной и необычайно юной, но завораживающе соблазнительной, как запретная сладость, которую прятали в отдаленный уголок, но до которой он все же добрался и теперь стоял, мучающийся желанием и сомнением одновременно.

Не веря в то, что делает, Глеб протянул руку, но замер всего в каких-то жалких миллиметрах от Сониного лица. Стоял, снедаемый непонятным желанием прикоснуться к ее щеке, провести пальцами вниз, очертить контур лица и спуститься по шее до той самой впадинки и повторить путь ее пальцев вдоль груди, до самого живота, где, наконец, прикоснуться к шелковой ткани, пропитавшейся теплом Сониного тела, провести ладонью до тонкой талии и сжать пальцы, нещадно сминая кремовый шелк.