– Микаэлла нье´ Риолин открыла червоточину на объект 43YAuS-23, Микаэлла нье´ Риолин открыла червоточину на объект 43YAuS-23.

Я распахнула глаза и уставилась на деда.

– Великая Точка начала, внученька, получилось! У тебя получилось! – Он чуть ли не подпрыгивал от восторга. – Я так не радовался, когда твой отец открыл свою первую червоточину!

У меня даже закрались сомнения: а он точно ожидал, что я справлюсь? Или надеялся на противоположный результат?

А затем потянулись учебные дни, которые стали дополняться часами тренировок по открытию червоточин. Не раз мы прерывали занятия, чтобы сунуться в миры, где могли пригодиться демонтированные приборы и вещи с маяка. Как ни странно, спрос на это был. Тогда же дедушка, продав остатки неизвестных мне бурых камней, которые хранились в сейфе в его гардеробе, оплатил для меня установку самого современного, какой мы могли найти в нашем сегменте космоса, чипа-переводчика. Я нервничала, ведь мне предстояло лечь в амниотическую капсулу на неизвестной космической медицинской станции, но дедушка оставался рядом, и я уместилась на мягкое и подогретое ложе. Да… Дома у нас была не просто устаревшая модель, судя по виду и набору сенсорных кнопок, а совсем древняя.

Пока мне устанавливали чип, дед закупил просто огромное количество кормосмеси для пищевого синтезатора, множество разных картриджей для систем маяка. Я удивилась такой расточительности, но поняла, что все эти приобретения мы используем и кредиты точно не потрачены зря.

Уже через два месяца я могла спокойно около трёх часов держать десять червоточин, и только иногда искин уведомлял меня, что какая-то из них нестабильна. Я с этим справлялась: мысленно усиливала нажим, и все червоточины становились стабильными.

Дед приплясывал.

– Это потрясающе, Микаэлла! Тебе ещё нет и тринадцати, а ты уже держишь, не напрягаясь, десять червоточин! Десять! Я в твоём возрасте открывал пять. Похоже, дар Михаэля передался тебе! Хотел бы я дожить до момента, когда ты достигнешь своего максимума!

Я заразилась его энтузиазмом.

– А что нужно, чтобы открыть сто червоточин?

– Это большая сила, Мика, наградить ей может только Великая Точка начала.

– Что я должна сделать, чтобы Точка начала дала мне такой дар?

Дедушка испуганно заозирался.

– Не смей думать об этом, Микаэлла нье´ Риолин! – Видя мои удивлённые глаза, он нехотя пояснил: – Говорят, Точка начала – это некая могущественная сущность, которая создала нас, навигаторов. Она предстаёт перед вигами мерцающей туманной девушкой, у которой своё чувство времени, юмора, справедливости… Она может наградить тебя великой силой, великими благами, но также может и отнять эту силу, а зачастую и жизнь. Немногие решаются открыть по нулевым координатам быстрый переход, и ещё меньше вигов возвращаются оттуда.

Я сглотнула.

– Да, да! Поняла, я поняла! – Не хватало ещё моему дедушке поймать очередной приступ.

А вот другие способы открытия червоточин остались для меня только теорией. Вот как я могла попрактиковаться, представляя в своём уме подробное описание Орсеи, если дед запрещал открывать туда путь? Или взять за конечность живое существо и представить описанный им объект? Такой способ подходит, когда инопланетчик не знает координат родного мира в системе навигаторов.

В последние несколько дней дед грузил меня огромным количеством знаний, будто торопился. Торопился дать мне всё, что может, что успеет. К моим медитациям и обычным предметам прибавились уроки пилотирования катером.

Когда я впервые села за управление катером, то сперва пребывала в восторге. Теорию я уже давно знала, но ни разу не практиковалась. Совсем. Дед не позволял мне летать хотя бы потому, что мои руки не дотягивались до некоторых кнопок и рычагов управления, а ноги вообще болтались в воздухе, свисая с кресла пилота, хотя им надлежало стоять на педалях заднего хода и старта, утопленных в пол.