– Отправляйся в тот самый оборудованный отсек в технологическом коридоре, Микаэлла! Пока сам за тобой не приду – не выходи!

Я помчалась в технологический коридор второго кольца. На наш маяк нападали не впервые. Современные системы защиты и вооружения стоили немыслимо дорого, да и платить наёмному персоналу, способному управлять им, было нечем. Поэтому дедушка разработал тактику: мы оборудовали укромный и очень маленький отсек в технологическом коридоре второго кольца, в котором всегда лежал запас пищевых плиток – невкусных, но питательных, – запас воды, медикаментов, старенький скафандр. Коммуникатор, чтобы никто не отследил сигнал при нападении, следовало выключить. Я не раз сидела в этом тёмном помещении, изнывая от страха, но каждый раз дедушка приходил за мной. А ещё мы усиленно делали вид, что маяк заброшен: никогда не убирали замершие вокруг маяка разрушенные корабли или конструкции маяка, вырванные из него силой взрыва. Хаотично разбрасывали мусор на кольцах, блокировали двери в отсеки, в которых жили, в медицинский отсек и центр управления. Искин выключал отопление на станции, чтобы всё покрывалось инеем. Единственным обогреваемым помещением оставалось моё маленькое укрытие. Конечно, такие резкие температурные качели сильно разряжали энергетические батареи, страдало оборудование, фильтрующее воздух и воду станции.

В этот раз я сидела и ждала деда уже шесть часов, раньше он никогда так долго не задерживался. Выждав ещё час, я натянула скафандр и осторожно высунула нос из-за замаскированной двери в технологический коридор. И сразу облегчённо выдохнула: он не покрылся инеем, доступ к воздуху вернулся, а это значило, чужаки ушли. Иначе Исхран бы не включил обогрев. Я стянула с себя скафандр, закрыла вход в отсек маскировочной панелью и пошла искать дедушку.

– Господин нье´ Риолин сидит у своего отсека.

– Он ранен? – испугалась я.

– Нет, – коротко ответил Исхран, а я поспешила к деду.

Какое счастье, что дедушка обучал меня медицине и управлению амниотической капсулой. Я сразу заметила признаки сердечного приступа. Дед с трудом встал и тяжело опёрся на меня, мы побрели в медицинский отсек. Шлем от скафандра так и остался лежать на полу коридора. Дед кривился, когда я помогала ему раздеваться – в медицинскую капсулу ложатся в белье. Когда я набрала команды диагностики, хмуро спросила Исхрана:

– Почему не позвал?

– Господин Тэо приказал не беспокоить тебя. Он думал, что приступ быстро пройдёт.

Я вздохнула. И задала вопрос о том, что волновало меня не меньше здоровья деда.

– Что у нас забрали?

– Ничего, – последовал ответ искина. – Полетали вокруг маяка, посветили в иллюминаторы, убедились в безжизненности маяка. Не сумев открыть шлюз, отправились обыскивать останки кораблей вокруг.

Я вяло улыбнулась. Ничего стоящего они там найти не могли, мы с дедушкой уже давно всё облазили. Ещё мои предки забрали оттуда всё ценное, а что не смогли забрать или не захотели, сняли вот такие охотники за хламом или раритетом, это как посмотреть.

***

С того дня я стала усердно медитировать, внимательно слушая деда и его советы.

– Очисти мысли, Мика, – в очередной раз размеренно протянул дедушка.

Сперва я удобно устроилась: вытянула ноги, руки положила на колени, а спиной опёрлась о стену совершенно пустого отсека (почему-то мне захотелось именно в пустой отсек). И только затем, закрыв глаза, я мысленно представила, как из переполненного хламом отсека постепенно выгружаю вещи, предметы. Их оказалось много, и это заняло у меня некоторое время. Всё, мысленный отсек опустел. Теперь я должна была представить, в какой галактике, каком рукаве, каком скоплении и в какой системе находится нужный объект. Астрономия и физика давались мне легко. Перед мысленным взором ярко горели координаты объекта. Они светились голубым неоновым цветом, я стала рассматривать каждую цифру отдельно, стараясь мысленно то приближать её, то отдалять. И снова смотрела на координаты в целом. В какой-то момент сознание перешло в пограничное состояние: я не спала и не бодрствовала, цифры координат расплылись передо мной. Стало так уютно, так хорошо, хотелось запомнить это ощущение – лёгкости и в то же время наполненности силой. Я вздрогнула от голоса искина.