Кинира обошла всю комнату, заглянула за двери, подняла пару ламп, хмыкнула и сказала:

– Под лампами прослушивающие устройства. – Она без сожаления ударила основание лампы о стол, та разлетелась, и Кинира, выкопав из кучи осколков небольшую пластиковую коробочку, поднесла её к бионическому глазу. – Уверена, тут их много.

Одалинн хитро улыбнулась:

– Да пожалуйста, нам же нечего скрывать от нашего гостеприимного хозяина.

Несмотря на беззаботный фон её эмоций, от Одаллин тянуло тревогой, а вот Кинира и Нарино были спокойны. Линн молча показала на свой планшет и наши коммуникаторы. На наши устройства пришла закодированная ссылка на общее для нашей небольшой группы информационное пространство, в которое каждый вошёл под индивидуальным паролем. Переписываясь, нам приходилось иногда произносить вслух ничего не значащие фразы:

– Прохладное помещение, могли бы выделить и более тёплые апартаменты.

– Вы заметили, какой оттенок чёрного на главном стяге планеты?

– Как считаете, если я спрошу у князя о сувенирах с планеты, он сможет что-то посоветовать?

Настоящая же беседа шла через наши устройства.

«Нас не выпустят отсюда», – мы с Линн написали эти слова одновременно.

Глаза Нарино расширились от страха. Кинира молча посмотрела на нас, потом показала глазами на планшет Линн, приглашая продолжить.

«Мы случайно стали свидетелями обнаружения расы, которую глотерианцы не могут выпить», – написала Линн.

Я кивнул, соглашаясь.

На лице Киниры начало проступать понимание. А этот несуразный метаморф, кажется, все ещё не понял.

«Это значит, Нарино, что глотерианцев можно теперь контролировать с помощью представителей вашей расы. Например, вы можете быть охраной у преступников-глотерианцев или присутствовать на приёмах, переговорах и обнаружить, если пьющий эмоции попытается сделать переговорщиков, к примеру, совершенно бесчувственными, заставить их не идти на уступки друг другу, несмотря на все разумные доводы», – написал я.

«Давно стало известно, что, когда глотерианцы выпивают все эмоции существа, у того нарушается энергетическая оболочка. Выпитый «насухо» начинает сильно болеть и погибает в считанные недели. Выпитый не стремится ни к чему, ничего не хочет, делает то, что ему говорят. Даже поесть или справить естественную нужду он не может без приказа.

Изучить процессы восстановления полностью выпитых не удалось – все пострадавшие умирали раньше. При этом было сложно узнать, почему существо погибло. Ни одна медицинская капсула не смогла зафиксировать разрушение энергетической оболочки.

Если правителем какого-либо мира или планеты питался глотерианец, это могло привести к смене власти, например, или войне, в зависимости от того, что требовалось глотерианцам или тем, кто их нанял.

Конечно, чаще всего глотерианцам не нужна была армия марионеток, которой нужно приказывать постоянно, чтобы обеспечить их жизнедеятельность и функционирование. Обычно частично выпитые в целом имели нормальное здоровье, у них сохранялась тяга к жизнеподдерживающим потребностям, а вот рефлекс собственной защиты был снижен максимально. Такие доноры могли кормить поглотителей эмоций десятилетиями. Эта раса всегда была на голодном эмоциональном пайке, поэтому доноров берегли, но, как это часто бывает, однотипная еда приедается, и им иногда хочется чего-то новенького».

Нарино схватилось за голову.

– Какой у нас план? – написала Кинира.

Линн пожала плечами и быстро напечатала:

«Сходим на ужин».

За ужином царила мрачная атмосфера. Исходила она как от членов команды маяка, так и от глотерианцев. Хотя от князя фонило ещё и предвкушением. Мне всё это не нравилось.