– Не печалься, ласточка… Я на них выйду. Обещаю, я найду тех, кто застрелил Эмиля, и их вальну.

Я грустно улыбнулась – он хотел меня поддержать, но я по другим причинам это затеяла.

– Я обещала не мстить, Андрей… Просто хочу знать, что с ним случилось.

– Это не месть. Это мой подарок тебе, – он гладил лицо, щекотно водя пальцами. Было в этих ласках что-то личное, дыхание Андрея стало тише. – Дин… Я люблю тебя.

Такие простые слова, а режут по живому. Переворачивают душу. Я опустила взгляд и отжала губку. Теплая вода потекла по пальцам. Я боялась смотреть Андрею в глаза, потому что он ждал реакцию.

«Я тебя люблю».

Разве есть слова страшнее?

Понимаю, почему паникует Даша. Мы обе знаем, что Андрей будет защищать меня, не боясь прямого столкновения с кем угодно. Из-за меня у нее всё рушится: их жизнь, отношения. Я уже разрушила жизнь одному мужчине своим неожиданным приездом, сейчас то же самое делаю со вторым. Это может закончиться плохо… смертью.

– Ты примешь подарок, ласточка? – он прошептал нежно, хотя в качестве дара предлагал убийство. Не об этом он спрашивал, Андрей хотел знать, приму ли я его, а дар станет первым взносом за любовь. Я уже достаточно взрослая, чтобы это понять.

– А как же твоя девушка?

– Забудь.

Я взглянула прямо. Взгляд глаза в глаза, лучшее, что можно сделать. Быть взрослой – значит, не прятаться от чувств, как бы ни было сложно. А отношения с Эмилем меня такой и сделали. Я перебродила и стала зрелой, как вино.

Глаза Андрея были похожи на бездну.

– Ты с ней встречаешься, что-то ей обещал, – я попыталась вынуть мокрую руку из его ладони. – Я тоже… несвободна.

На щеках выступил румянец. Но именно такое чувство и было – словно я еще замужем. Из-за него я не снимала кольца. И сейчас они блестели на безымянном пальце друг над другом – обручальное и с черным бриллиантом.

Андрей наклонился ко мне.

– Дина, – мою руку он не отпустил, а сжал в своих. – Ты хранишь верность умершему человеку. Что касается Даши… Она хорошая девушка, но ты забыла, что я говорил? Люди не вызывают во мне особых чувств. Только ты, слышишь?

Конечно слышу. И это пугает – быть для кого-то светом в окне.

– Я все за тебя отдам…

Пальцы на подбородке стали настойчивыми. Он не просто наклонился – хотел поцеловать. Я отпрянула, не зная, как прятаться от рта и рук, прикрылась ладонями, не позволяя приблизиться. Сердце выскакивало из груди. Поцелуй после прозвучавших признаний – не то же самое, что дружеский. Хотя Андрей никогда не был другом. Когда я была беременна, его интерес ко мне ослабел, но теперь даже стал сильнее. Он даже не успел коснуться губ, нам миллиметра не хватило, когда я отвернулась. И все равно завелся – он меня хотел.

– Прости, – голос подвел, я себя еле слышала. – Я ни с кем не могу быть... Дело не в тебе, в нем.

У меня перехватило горло: поцелуй после признаний – это зеленый свет. А у меня чувство, что я предаю мужа просто потому, что рядом наполовину раздетый мужчина, который меня хочет. Я бросилась из ванной – мне бы спрятаться, остаться одной и поплакать о муже. Но все, что в моем распоряжении: чужая квартира и спазм, который не давал дышать. В кухне я упала за стол и закрыла лицо ладонями.

Он сейчас придет. Я в его квартире и об этом никто не знает. У Андрея давно ко мне сильные чувства. Раньше нам «мешал» Эмиль, но теперь его нет.

Я ощутила движение за спиной. Андрей постоял и сказал:

– Наверное, мне лучше переночевать в другом месте.

Я слышала, что он ушел в ванную и заканчивает с ранами в одиночестве. Сердце рвалось на части от жалости к нему и к себе.