После его слов, что Эмиль умер, во мне поднялся внутренний протест.

Я буду ждать, пока не поговорю с Волковым сама.

– Самое главное, сберечь Антона, – прошептала я.

Клинику мы покинули через час: утрясали вопросы охраны и видеонаблюдения. Я лично хотела убедиться, что все серьезно отнеслись к моим словам.

На улице было жарко, как в аду. Андрей обратил внимание, что я на каблуках и подал руку, чтобы спустилась с высокого крыльца. Подумав, я ее приняла. На глазах у охраны и персонала больницы, наверное, не стоило. Но ступени высокие, а солнце бьет прямо в глаза, чем-то бликует, слепит… Справа раздался странный звук, я попыталась обернуться, но не успела и голову повернуть.

– Ложись! – Андрей бросился на меня и снес с высокого крыльца.

У меня сердце замерло: боком мы падали на асфальт. Он мощно сжал меня обеими руками, словно хотел сделать меньше, обхватил голову ладонями, накрыв своим подбородком. Перед тем, как нас вмяло в землю, я съежилась и спрятала лицо у него на груди в ожидании удара. Перестала дышать, еще улавливая еле заметный запах лимонной туалетной воды. Основной удар пришелся по Андрею и выбил из него вздох.

– Госпожа Кац! – стоял бесконечный крик в ушах.

Визг покрышек, сверху упала тень – нас загородил джип. Андрей тут же втиснул меня в горячий от солнца борт, привстал, вырвав из-за пояса пистолет, и прицелился поверх капота. С боков нас прикрыла охрана.

Я сидела на асфальте за задним колесом. Слетевшие туфли валялись у крыльца, колени в кровавых ссадинах, но я не заметила, как их ободрала. Я вообще ничего не чувствовала от страха. В стеклянных дверях больницы появилась дырочка, опутанная сетью белых трещин, стекло слегка вмялось внутрь.

– В машину! – передо мной распахнулась дверь, меня подсадили сзади, загоняя на заднее сиденье. Я услышала, как снаружи Андрей бешено орет на мою охрану. Я впервые слышала столько эмоций в голосе друга.

Он сел рядом, ничком опрокинул меня на сиденье, и джип рванул вперед.

– Не вставай, ласточка, – он обернулся, глядя в боковые окна и заднее, а рукой крепко прижал к сиденью, – тут снайпер! Твою мать… Погнали ко мне!

Рефлекторно я попыталась привстать. Андрей вновь придавил меня к сиденью, прижав телефон к уху. Тоже пригнулся, и я услышала взволнованное дыхание, словно он смерть наяву увидел.

– Снайпер, – неразборчиво прохрипел он в трубку. – Ага. Проверь недостроенную высотку, вроде оттуда... Быстро! – он отключил телефон. – Дина, ты как?

Он позволил мне подняться, и я села, поправляя волосы. Мы были в трех кварталах от больницы, шныряли по односторонним улочкам: старые дома, деревья и благодатная тень. Позади шел второй джип с охраной.

– Больно? – ссадины только сейчас заныли. Андрей наклонился, рассматривая колени, и аккуратно подул, словно я ребенок. – Уроды… Аптечка есть?

Водитель ответил, что в багажнике.

– Приедем, я помогу.

Он непривычно серьезно взглянул мне в глаза. Снизу вверх, потому что завис над моими ногами. Кожа превратилась в месиво из грязи и крови, быстро заполняющей раны. Меня начало трясти – шок проходил, и боль впилась в колени, как раскаленные штыри.

– Куда едем? – спросил водитель. – Адрес?

– Ты тупой? В клуб! Ты туда Дину возил.

Днем залы были закрыты. Через служебный вход мы попали в подсобку. С каждым шагом идти было все больней. Я сильно ушиблась, только не поняла сразу. Заметив, что я ковыляю, Андрей взял меня на руки и быстро понес по узкому коридору.

– Потерпи, – он плечом толкнул дверь и мы попали в санузел. Охрана увязалась за нами, но за эту дверь не решилась зайти.