Знаю я таких. Будет намекать до последнего, думает, с поличным меня поймала, что это страшный секрет.

Вот только эту тайну все знают давно.

- У нас с Артуром и Андреем, - разворачиваю к ней блюдце с фруктами, предлагая угоститься, - есть темы для обсуждения поинтереснее, чем твой статус невесты.

- Вот так, и не краснеешь даже? - она поднимает бровь. - Мое воспитание предполагает, что спать с братом мужа стыдно, по меньшей мере.

- С каким именно братом? 

Она машинально оглядывается на Алана.

Хмыкаю с виноградом во рту, отчего на нее летят брызги.

- Извини, - торопливо накрываю губы салфеткой, - просто не надо. Это добрый совет. Ты не знаешь, куда лезешь.

- Так ты спишь с ним, серьезно? - ее брови ползут еще выше, - надеешься детьми в случае чего прикрыться?

- Чего надо? - обрываю ее.

- Чтобы ты к Алану не лезла, - она тоже теряет всякую любезность, - я выхожу замуж, и третьих лиц в семье не потерплю.

- Их и не будет, - поверх ее головы смотрю на Алана. Он выбору своему не изменяет. Он поворачивается, словно чувствует, взгляд на секунду мутнеет, а потом он гасит растерянность и улыбается, заученной улыбкой.

- Я рада, что ты такая понятливая, - Катя все не уходит, рвется сказать последнее слово, - потому, что не советую тебе иметь врага в моем лице. И я...

- Девушки, какой праздник без настоящего мужчины? - над ухом звучит весёлый голос Андрея, ощущаю, как меня сдергивают со стула. - Киса, хватит скучать, пошли потанцуем.

16. Глава 15

- Танец - это мать всех искусств, - говорит Андрей.

Он в том же смокинге, и на груди светлое пятнышко. Бабочка ослаблена, пиджак расстегнут, а в кармашке на груди нет белого платочка - оттуда торчит синий восковой карандаш.

- Ты у детей опять был? - ноги заплетаются, он меня кружит по залу к выходу.

- До половины девятого, пока спать не легли, - соглашается он. - А потом гулял. Дышал воздухом, много думал. Красивый пейзаж, сегодня, кстати, теплая ночь.

Ничего она не теплая, я смотрела погоду на завтра, и ночью заморозки.

Какой-то у него блаженный вид. В глазах безмятежная дурь.

Его руки сжимают талию, по лицу бегут огоньки цветных лампочек, мы налетаем на отдыхающих, это не танец, меня мотает. 

Но я не вырываюсь. 

Он близко, пахнет морозом, один свежий огурчик в этом баре. Все давно празднуют, купаются в аромате спиртного, а он вкусный. Сквозь толпу оглядываюсь на стойку, пытаюсь увидеть Катю.

Хотя, пусть. Уже неважно, она видела, как мы обнимаемся, как ругаемся, а тут просто танец.

- Сейчас вернётся Артур, - сжимаю его плечо, все таки стараюсь отодвинуться. Артуру не понравится, и он будет прав, я с собой справляться до сих пор не умею.

- Мы раньше уйдем, - у выхода Андрей перестает кружиться и толкает меня в коридор. - Поговорить хочу.

Спотыкаюсь на порожке, он подхватывает. Сжимает сильнее, чем в зале, пискнув, бросаю взгляд на его лицо и вздыхаю - от веселья в нем ни капли не осталось, на лбу написано: кису ждёт взбучка.

Трогаю кулон-лапку, Андрей подталкивает меня в закуток возле туалетов. Он держит за локоть, идём близко, ноги от каблуков с непривычки гудят. 

Толстые колонны, большое зеркало, неяркий свет, и глухие звуки музыки из бара.

- Ну что? - нервным движением поправляю платье. - И это отдай, - тяну из его кармашка карандаш. 

- Это мое, - он запальчиво, как в детском саду, выхватывает его обратно, - сын подарил.

- Какой сын, - закатываю глаза, хочется рассмеяться, мол, что за ересь, но не могу. - Тебе ведь Артур все сказал.

- А ты что скажешь? 

- Я тоже сказала. И родители подтвердят. Ты спрашивал?