Вытираю руки влажной салфеткой и кидаю в урну. Салфетка приземляется на мобильный телефон. Достаю его и бегу обратно в подъезд. Регина даже не удосужилась закрыть за мной. Так и осталась сидеть на диване, уставившись на цветы. Хотел втащить ей сгоряча, но застываю на пороге с телефоном в руках. Такую тварь лишь могила исправит, а на криминал точно не пойду. Прохожусь по комнате и подскакиваю к Регине. Потрясаю перед её лицом мобильником. По экрану разбежалась паутина трещин.

— Это телефон твоей дочери?

— Она. Мне. Не дочь! — Регина, не взглянув на мобильник, кладёт голову на спинку дивана и закрывает глаза. — Уйдите, пожалуйста.

В меня словно молния бьёт. Все слова вылетают из головы. Мысленно сравниваю мать и дочь. Мира похожа на отца. Ещё вчера заметил. Обычно дети, похожие на одного родителя, хоть что-то да берут от другого. А здесь… Регина — крашенная блондинка, у Миры тёмные волосы — может до визита к парикмахеру девы и ходили в одном цвете. Регина обладательница голубых глаз, у Миры — зелёные. Хоть убей, не помню, какие у Серёги были. Он не баба, чтоб его разглядывать, но точно не карие и не синие. Впиваюсь взглядом в лицо Регины. У Миры губы пухлые, у Регины явно увеличенные у косметолога. Скулы сделаны там же. Но, даже если отбросить в сторону все искусственные прикрасы Регины, стоит признать — мать и дочь не похожи. Мира хрупкая барышня, будто сошедшая с полотен художников девятнадцатого века, а Регина смело могла бы позировать для спортивного журнала.

— Теперь я хочу знать всё, — усаживаюсь в кресло. Руки до побеления костяшек впиваются в подлокотники.

— Если сварите мне кофе, расскажу, — выдыхает Регина. — Мира принесла торт. Очень кстати. День, когда её не станет в моей жизни, всегда виделся мне пышным праздником. Шарики гелием не успела надуть. Хотя куплены давно.

Заинтригованный, ухожу без слов на кухню. Третья за день чашка кофе в меня не влезет. Включаю кофемашину и чайник. Отыскав в шкафчиках пачку чая, завариваю себе покрепче. Возвращаюсь в комнату с деревянным подносом, молча расставляю тарелки, чашки и приборы. Регина снимает высокую картонную крышку и грустно улыбается, глядя на маленький кремовый шлепок с тремя безе:

— Форма не соответствует содержанию. Потап решил, что с меня хватит роз. Знаете, Никита… Петрович, так ждала этого дня, а радости как не было, так и нет, — Регина разрезает шлепок и кладёт половину мне на тарелку. Серебряной ложкой с вензелем на рукоятке отламывает кусочек от своей порции. Кладёт в рот, морщится. — Не ем сладкого давно. Непривычно даже. Сегодня хочется позволить себе всё. Вплоть до картошки фри и безудержной любви.

— Меня больше интересует твоё прошлое. — В отличие от Регины расправляюсь с тортом в два счёта. Не ел ничего со вчерашнего вечера.

— Прошлое, — хмыкает Регина. — Что в имени тебе моём?

— У нас мало времени, — стучу ложкой по краю чашки. — Терпение моё не безгранично.

— Вы ведь не забавы ради пришли вчера за Мирой?

— Нет. Я хотел жениться на ней, чтобы защитить.

— Как благородно! — Регина забирается на диван с ногами и, отшвырнув подушку, кивает на деньги. — Хотите, сожгу их на ваших глазах?

— Я нечто подобное читал у Достоевского. В «Идиоте». Но там героиня сторговала себя. В вашем случае так ярко не выстрелит.

Регина снимет с подушки наволочку и набивает её деньгами. Застегнув молнию, снова принимается за торт.

***

Восемнадцать лет назад мы с Серёжей жили в жутком захолустье. Он был из местных, а я приехала из Питера на большой завод молодым специалистом за длинным рублём. На первом же собрании я приметила Сергея и поймала себя на мысли, что смотрю на него скорее как на мужчину, чем как на начальника. Увлечь его оказалось непросто, но Сергей благоволил ко мне. Он пользовался успехом у женщин, и потребовался хитрый план, чтобы перейти от обедов в заводской столовке к более серьёзным маневрам. Я узнала, что Сергей заядлый рыбак, похвасталась тем же и попросилась с ним порыбачить. Он обещал подумать. Затаив дыхание, ждала неделю. В пятницу Сергей позвонил: