Студент врезался в меня, как пушечное ядро, я успел подхватить его и чуть сам не свалился с ним вместе. Нас с силой отбросило назад и я почувствовал, как ощутимо ударился о стол копчиком. Зато Оливера не выпустил. Тот судорожно схватился за меня, как утопающий за спасательный круг. И почему-то это было очень странно, я даже слегка смутился по непонятной причине. Пончик терся мне о ноги, удивительно, что перестал бояться, я ведь вполне мог его затоптать. Кажется, я слышал биение сердца эльфа, надо же, как бедняга испугался падения.

Чуть придя в себя, Оливер отшатнулся, вырываясь из моих невольных объятий. Я не стал его удерживать. Почему-то вся эта ситуация показалась мне крайне неловкой.

– Эти окна не мыли с тех пор, как я тут работаю, - сказал я, пытаясь как-то сгладить легкое напряжение, - не стоило и начинать.

Да, я не люблю перемены, с меня и одного ассистента бы с лихвой хватило.

– Если вы уже закончили ваши упражнения, предлагаю заняться более важными вопросами.

Я красноречиво показал Оливеру на распотрошенный со вчерашнего вечера телепорт. Парнишка, кажется, только-только начал приходить в себя, судорожно кивнул и бросился убирать тазик с водой. Какая удача, что он хотя бы не в него упал.

Пока он занимался этим бестолковым делом, я взял в руки свои чертежи. Уверен, вчера я оставил их в другом месте. Может, студент переложил? Впрочем, это несущественно. Наконец, Оливер закончил копаться с тряпками и тазиками. Мы приступили к работе над проектом, но мне казалось, он как-то странно на меня поглядывает. Собственно, это меня не особенно напрягало. Главное, чтобы воздержался от лишней болтовни. Сегодня к вечеру я рассчитывал включить телепорт и попытаться переместить хотя бы стул из одной комнаты в другую. Для этого нужно было собрать еще и принимающее устройство, которое пока бесформенной грудой лежало в дальнем углу комнаты. Возможно, планы слишком смелые, но зачем скромничать? Я готов работать и до следующего утра, если придется.

Оливия

Мгновения полета растянулись как в магическом кино. Я летела вниз нелепо размахивая руками. Профессор Кеназ секунду смотрел на меня взглядом, полным ужаса, а затем ринулся мне на помощь.

Когда позорное падение на пол казалось уже неизбежным, меня подхватили сильные мужские руки. Профессор едва не выронил меня, но устоял. Так мы и замерли: я судорожно вцепившись в своего спасителя, и Альберт – все еще прижимающий меня к своему торсу.

Молчание затягивалось, усиливая неловкость момента, а профессор продолжал удерживать меня на руках. От него пахло дымом и внезапно разогретым на солнце песком и морским соленым ветром. Он смотрел на меня своими серыми, словно расплавленное олово глазами, спутанные волосы обрамляли лицо с правильными, немного резковатыми чертами. И завершала образ легкая небритость.

Несмотря на небрежный внешний вид, Альберт скорее производил впечатление усталого аристократа, чем сумасшедшего ученого. Мне вдруг нестерпимо захотелось провести рукой по его трехдневной щетине, убрать из спутанной пряди клочок бумажки, разгладить морщинку между бровей.

Господи, Оливия! Что ты творишь?! Для него же ты Оливер, студент-неудачник! Я поспешила избавиться от случайных объятий, но от своих мыслей освободиться не получалось.

Профессор что-то сказал про упражнения, я покраснела и поскорее наклонилась к тазику, чтобы собрать расплескавшуюся грязную воду, а заодно скрыть от Альберта свое смущение. Я постаралась как можно быстрее закончить с уборкой, но тряпка постоянно выпадала из рук, а вода не хотела собираться. Хотя такая неаккуратность была вполне объяснима для молодого студента, который все время тратил на освоение точных наук.