– Дмитрий Сергеевич, пойдемте. Нам сюда.

Мы поднялись на лифте на четвёртый этаж в отделение хирургии. В приемном покое я встретил Михаила, держащего в руках окровавленную мягкую игрушку.

– Как он? – тут же спросил я.

– Его увезли в операционную. Врач пока еще не выходил.

Я присел в кресло и сложил руки перед лицом. Черт. Я не мог его потерять. Мы не могли его потерять.

– Что это у тебя в руке?

– Он подложил игрушку под себя. Это помогло остановить кровь. Мы нашли его на полу, лежащим на животе. Думаю, она спасла ему жизнь, – сказал он, протягивая окровавленного плюшевого динозавра мне.

Я взял игрушку в руки и крепко сжал ее в руках. Достав телефон, я набрал Никите.

– Возвращайся. Ты нужен нам здесь.

– Что произошло? – спросил он сонным голосом.

– Саню прирезали, – сказал я и сильнее сжал игрушку в руке.

– Что? – крикнул Никита. – Как это произошло? Он жив?

– Его оперируют. Я перезвоню, когда к нам выйдет врач.

– Я вылечу ближайшим рейсом.

Подняв голову, я уставился в потолок, продолжая сжимать мягкую игрушку в руке. Вмиг я ощутил внутри себя пустоту. Как будто снова осиротел. Наверняка те же чувства испытывал Саня, когда доставил обоих своих друзей в больницу после той перестрелки. О чем он думал в этот момент? Я боялся на мгновение представить, что потеряю друга. Саня не мог умереть. Он просто не имел на это право. Особенно сейчас, когда взял под крыло девушку и ребенка.

Не знаю, сколько прошло времени, когда дверь в операционный блок распахнулась, и из нее появился хирург. На нем все еще был окровавленный фартук. Я вскочил со своего места и направился к врачу.

– Все нормально, – сразу же успокоил он. – Парень будет жить, но сейчас к нему нельзя. Он в реанимации. Стабилен.

Я тяжело выдохнул и с грохотом плюхнулся обратно на место, чувствуя облегчение.

– Он чудом выжил, – продолжил врач. – Эта игрушка спасла ему жизнь.

Бросив взгляд на плюшевого динозавра, я крепче сжал его в руке.

– Спасибо, доктор, – тихо ответил я, не находя других слов.

– А теперь расходитесь, – скомандовал он. – Я все равно до утра не пущу вас к нему. Вы и так всполошили мне все отделение, Дмитрий Сергеевич. Уж больно часто вы тут появляетесь.

Я бросил на него убийственный взгляд, но промолчал и не ответил на его дерзость. Этот хирург спас и мою жизнь, и жизнь Никиты пару месяцев назад.

Встав со своего места, я двинулся с Михаилом к лифту. Мы молча вошли в него. Никто из нас не проронил ни слова. Выйдя на улицу, я вдохнул свежего воздуха полной грудью. Вдали уже начинало всходить солнце.

– Поехали домой, – сказал Михаил, хлопая меня по плечу.

– Нет. У меня есть еще одно незаконченное дело, – устало ответил я.

– Не глупи, сынок. Вы попадаете каждый раз в беду, как только оказываетесь поодиночке. Дождись хотя бы возвращения Никиты.

– Это неопасное дело, – пояснил я и сел в свою машину.

Бросив игрушку на сиденье, я завел автомобиль и направился в пентхаус, где жил Саня. Я обещал Вере выйти на связь, но сообщать по телефону о таких вещах я не мог. Дорога была пустынной. Город еще спал, поэтому много времени это не заняло.

По пути я набрал Никиту.

– Он жив? – сразу же спросил он.

– Да. Саня в реанимации. Врач сказал, что он стабилен, но пока никого к нему не пустит, – пояснил я.

– Черт. Как это произошло? Я уже в аэропорту, но ближайший рейс только на девять утра.

– Я сам пока ничего не знаю. Мне позвонила девушка, которую Саня забрал из той квартиры. Она сказала, что он уехал туда пару часов назад и после не брал трубку. Кто-то пырнул его в живот.

– Твою мать, – заорал он. – Я предупреждал, что с этой женщиной что-то не так. Она специально послала его туда.