— Как будто ты королева, которая попала в хлев с животными, — откровенно агрессивно сказала Аня.

— Я не… — я осеклась.

Да, именно так я себя и вела.

— Просто не привыкла к такому, — я обвела глазами комнату.

— Какому? — пытливо спросила Аня.

— Не…идеальному, — ответила, наконец, я. — Мне всю жизнь готовил шеф повар, которого бесило, если сметана неровно лежала в соуснице, которая подавалась вместе с маленьким кусочком хлеба и ножичком для намазки, — призналась, горько усмехнувшись.

Аня хмыкнула.

— Если тебе нужен ножичек для намазки, то поищи его в кухне, хотя сомневаюсь, что он там есть. Ты быстрее пилу найдёшь в этом месте. Или топор, — беззлобно сказала она и пожала мне плечо. — Мне пора бежать.

Она сняла фартук, повесила его на крючок и вышла из домика.

Я встала и обследовала кухню. А это может быть даже весело. Меня всегда оберегали от ручной работы, от настоящей жизни, честно говоря. А здесь такая возможность испытать всё по полной программе.

Холодильник, плита, духовка, микроволновка. Я начала открывать шкафы в поисках посудомойки.

— Да где же она?..

— Что ищешь? — сказал Пал Палыч и я вздрогнула от неожиданности и ударилась головой о дверцу шкафа, который не успела закрыть.

— Какая же ты пугливая, — усмехнулся… дядя. — Боишься мышей, звуков моего голоса, чего ещё?

Я плотно сжала губы, не собираясь отвечать на провокацию.

— Теперь и говорить боишься? — спросил он с сарказмом.

— Нет, — ответила я резко.

— Если ты поела, то убери за собой и пошли.

Я прошла мимо него, взяла со стола тарелку и ложку, которые использовала и вернулась на кухню. Поставила посуду в раковину, не зная, что ещё с ней сделать. И повернулась к Пал Палычу.

— Я не нашла посудомойку, — сказала, кривя губами.

— Потому что её здесь нет, — ответил он.

Подошёл ко мне, взял за руки встав со спины и начал управлять ими, дыша мне на ухо. Я совсем растерялась. Совсем-совсем.

Пал Палыч взял губку моей рукой вылил на неё немного средства для мытья посуды, сжал мои пальцы на губке, вспенил её. Чёрт. Это было так откровенно и пошло! Он показал, как вымыть тарелку. Только вот я не могла думать о тарелках, когда поясницей чувствовала, как твёрдо у него в штанах.

Когда пена была смыта, он отпустил меня и отошел, словно ничего только что между нами не произошло. Начал говорить что-то снова про мои обязанности своим низким хрипловатым голосом, а я между тем скользнула глазами вниз. И он тут же прикрыл пах кухонным полотенцем, что стащил с крючка у микроволновки.

Мои щёки должно быть не прекращали пылать.

Надо побыстрее отсюда съехать. И надо реже видеться с дядей. Очень горячим братом моего отчима, который выносит на поверхность мои самые порочные мысли.

— Я же просил тебя переодеться, — выхватила я грубые слова из всего им сказанного. — У тебя есть обычная одежда?

— А эта необычная? — спросила я, и его глаза снова скользнули к вырезу моей майки.

— Удобная, — прорычал он.

— Мне удобно.

Не знаю, почему я продолжала спорить. Наверное, хотела увидеть его настоящего. Эмоционального.

— То в чём будет удобно работать во дворе. Землю копать.

Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но не придумала ничего остроумного.

— Так я и думал. Принесу что-нибудь из рабочей одежды.

Повисла пауза, прежде чем я вспомнила:

— И ловушку для мышей.

— Да. — Он развернулся и вышел из комнаты, бросив злосчастное кухонное полотенчико на стол.

Я проследила взглядом за удаляющейся фигурой и закрыла рот. Надо научиться его вообще не открывать.

Павел

И зачем я полез её учить? Думал, кончу прямо там, пока домыл чёртову тарелку.