- Вы в своём уме?

И если мне казалось, что до этого в кабинете и так было тихо, то сейчас тишина стала оглушительной. Было слышно, как в коридоре хлопнула дверь и застучали девчачьи каблучки. На улице в паре кварталов от нас запиликала чья-то сигнализация.

- Я… я не знаю, что должна сейчас сказать, - услышала, словно со стороны, свой хриплый голос.

- Скажите, - Ольга Львовна принялась говорить медленно и по слогам, словно обращалась к кому-то недоразвитому, - почему у чемпиона России по кикбоксингу, который, так уж нам повезло, выбрал для выпуска нашу школу, стоит позорная тройка по родному языку?

- Вообще-то, - я заправила выбившийся волосок за ухо и, не моргая, уставилась на директрису, - у меня есть все основания полагать, что русский – вовсе не его родной язык, поэтому у него и возникли сложно…

- Молчать! – Ольга Львовна ударила ладонью по столу, и я снова вздрогнула и вжала голову в плечи. Директриса прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

Я продолжала сидеть в полной растерянности и чувствовала, как по лицу разливается краска. На меня никогда в жизни так не кричали, ещё и перед посторонними. Это было так унизительно. И, что самое обидное, я не понимала – за что? В голове со скоростью света вертелись разные мысли.

Что она себе позволяет? Разве можно так разговаривать с людьми? Разве я должна позволять так с собой обращаться? Ещё чуть-чуть, и глаза станут мокрыми. Расплакаться? Встать и выйти из кабинета? И тем самым подтвердить версию директрисы о своей слабохарактерности? Нет уж.

Упрямо подняла глаза вверх, загоняя обратно готовые пролиться слёзы. Выпрямилась ещё сильнее, и выше подняла подбородок. Я не уступлю и не сдамся. Пусть бесится, сколько хочет, но ей придётся меня здесь терпеть.

Ольга Львовна открыла глаза. Она снова владела собой. Тон, которым она сказала следующие слова, можно было даже назвать извиняющимся:

- Прошу прощения за излишнюю эмоциональность. Коллеги, Есения Даниловна. – Затем она обращалась исключительно ко мне. – Полистайте журнал, пообщайтесь на эту тему с другими учителями, - повернулась к Наталье Ованесовне, которая часто-часто закивала. – Они подскажут вам по поводу оценок Багдасаряна. Странно, что вы не сделали этого раньше, но да ладно, есть время всё исправить. Вы поняли, что нужно сделать, Есения Даниловна?

- Да. – Мне хотелось провалиться сквозь землю от пережитого чувства стыда. Я поймала радостно-насмешливый взгляд Виктории Дмитриевны и тайно-злорадный – Давида Александровича.

- Хорошо. Тогда перейдём к следующему вопросу.

Остальное я слушала вполуха. Уборка территории, учебные планы, внеклассная работа, внеклассная жизнь, ежегодный поход в заповедник, предложения по профильным конкурсам и олимпиадам. Ольга Львовна, уже в более мягкой форме, предложила и мне представить свои предложения по олимпиадам и конкурсам по русскому языку и литературе, в которых ученики могли бы принять участие. Я рассеянно кивнула, избегая смотреть ей в глаза.

- И последнее, - директриса взглянула на часы, - результаты пробного тестирования ЕГЭ неутешительные. Есения Даниловна, средний балл по русскому языку в ваших классах 2,9. Это фиаско. Подумайте над этим и срочно примите меры. Виктория Дмитриевна, - Ольга Львовна неожиданно повернулась к стервозной брюнетке, - средний балл по химии 3,1. Весьма печально. В отличие от Есении Даниловны, вы опытный педагог, и не имеете права на ошибку.

Надо было видеть, как маска превосходства сползла с лица химички. Так тебе и надо! Вернула надменной стерве её улыбочку и почувствовала маленький триумф злорадства, никогда ранее мне не свойственного. Огорчилась от этой мысли. Как бы мне, работая в этом террариуме, и самой не обзавестись жалом и чешуёй.