Дышать было нечем, даже на такой высоте. Или это от холода так дыхание перехватывало?

Из кабины показался бортмеханик, что-то заорал и замахал руками. Понятное дело, хотя из-за рева моторов не слышно ни единого слова – начинаем…

Задача простая, хотя и требующая известной ловкости. Дано – около тридцати мешков, каждый из них пришит к лямкам дуба – парашюта Д-1-5 с принудительным раскрытием купола. Парашют старый совсем – но сойдет, тем более что горевать тут и нечего – не раскроется и хрен с ним. Вот эту всю беду надо поднять и подцепить карабин вытяжного фала к тросу, а потом по команде – выпихнуть наружу, причем кучно. При этом – не вывалиться за борт самому, что при такой операции – вполне даже и возможно.

– Приготовились!

Манекены лежали аккуратным рядком около стен, как будто это были всамделишные парашютисты…

– Сейчас на вираж встанем! – заорал майор – выталкивать по команде выпускающего, самим не выпадать! К тому же тросу цепляйтесь!

Идея здравая. Если прицепиться к тому же тросу, к которому цепляются карабины фалов – не выпадешь точно. Только вот цепляться – нечем.

Из кабины появился бортмеханик, он же выпускающий – типичная роль для бортмеханика, наименее занятого члена экипажа самолета. Широко, как космонавт ступая по полу десантного отсека, он пристегнулся – и нажал кнопку, приводящие в действие створки грузового люка. Смигнул красным фонарь – светофор, пошли в стороны створки грузового люка, впуская в самолет тьму, холод и ревущий, пронизывающий до костей ветер. Внизу – ни единого огонька, как какая-то черная, инфернальная, дышащая холодом пропасть.

– Бегом, что встали! На вираж заходим!

Крик майора сорвал их с места, выбиваясь из сил, они цепляли эти проклятые мешки за трос, подкатывали к самому зеву открытого десантного люка, где бортмеханик, пользуясь какой-то длинной палкой, непонятно откуда взятой выталкивал мешки во тьму. Все – с хрипом, с матом, с качающимся под ногами полом десантного отсека, с мешками которые весят под сотню кэгэ… но они работали. Как проклятые работали.

Первые манекены они вытолкнули в кромешную тьму. Затем на земле что-то загорелось… какие-то маленькие красные точки… а потом – прорвало как плотину. Разом – из двух десятков ДШК, струи трассеров врезались в небо, и каждая – размером с футбольный мяч… они летели вверх, и старались нащупать их самолет… перекрещивались в воздухе, догорали… но на смену догоревшим летели все новые и новые… и все больше и больше пулеметов присоединялись к этой вакханалии…

А они все таскали и таскали. Бояться было просто некогда.

Одного из пулеметчиков, что сейчас, темной ноябрьской ночью пытался нащупать спускающихся парашютистов, звали Сангар, и это имя подходило ему как нельзя лучше, потому что с пушту оно переводилось как «поле сражения». Более того, он относился к роду мизи, к тому же самому, что и моулави Джелалутдин Хаккани, воин племени джадран и амир всех бандформирований в провинции Хост назначенный на свой пост Советом Семи. Еще большее уважение (и достаток в дом) ему приносило то, что владеть крупнокалиберным пулеметом ДШК его учили шурави-мушаверы в своей школе. В отличие от учения в пакистанских лагерях, откуда приходила молодежь шурави-мушаверы учили вдумчиво и тщательно, не жалея ни сил ни времени, порой занимаясь с курсантами индивидуально. Если в Пакистане мушаверы[55] понимали, что пулеметчик ДШК живет в среднем два захода вертолета, и исходя из этого рассчитывали и время и боеприпас, необходимый для обучения – то шурави-мушаверы занимались с ним три месяца, учили как разбирать своего стального друга и собирать его обратно, как чистить, как переносить с места на место, как устранять самостоятельно мелкие неисправности, как стрелять по всем типам целей: автомобилям, отдельным людям, целям в доме или за дувалом, целям находящимся выше или ниже, как правильно выбирать позицию в разных условиях, маскировать и укреплять ее. Помимо этого мушаверы в армии научили Сангара читать и писать – этим он сильно выделялся из муджахеддинов, и именно поэтому его сделали командующим сектора ПВО, причем сразу, поставив над девятнадцатью (один болел, и его не следовало считать) молодыми муджахеддинами, вставшими на джихад и прошедшими обучение в Пакистане. Помимо этого – ему дали пехлевана