Тут тоже не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем идет речь. О неестественной монополии идет. Видно, крепко переплелись и перевязались дела Хозяина и Бугра, если тот отдает такой лакомый кусок.

В завершение разговора речь пошла об армии, которая квартировала на территории города и ближних к нему пригородах, которая еле сводила концы с концами и беды которой были близки сердцу городского головы.

Все, что было до того, полковник понял. О чем зашла речь теперь – нет. Связать воедино армию, Бугра и Хозяина так, чтобы при этом было выгодно и Хозяину, и Бугру, он не мог. О Третьей стороне – об армии – речь не шла. Работая охранником у братьев, а теперь здесь, на новом месте, полковник давно разуверился в каком бы то ни было альтруизме и даже просто деловой порядочности. Честные в этой жестокой за рынки, деньги и связи сваре не выживали. Честные разорялись первые, благодаря чему проходил естественный отбор сильных и слабых.

Полковник, работая на удачливых, был вынужден мыслить единственно возможной для них и для сложившейся экономической и политической ситуации категорией: ты мне – я тебе. И мы оба – ему. Полковник принял условия существующей игры и именно поэтому в своей работе почти никогда не ошибался.

– Армии сегодня тяжело как никогда, – сказал глава администрации. – Командиры жалуются, что дошло до того, что нечем кормить личный состав.

– Я готов помочь и выделить единовременную помощь… – Спасибо вам. Но единовременной помощью проблему не решить. Ведь, кроме военнослужащих, есть еще ветераны Вооруженных Сил, инвалиды, воины‑интернационалисты, родители и вдовы погибших при исполнении воинского долга, наконец. Все они в той или иной мере имеют отношение к армии. И все нуждаются в нашей помощи.

– Всем помочь затруднительно.

– Я считаю так же. Я считаю, что одномоментны1 ми благотворительными акциями дело не поправить. Надо изыскивать постоянные источники поступлений для перераспределения их в пользу нуждающихся военнослужащих и воинов‑ветеранов. Более того, я имел беседы с командирами нескольких воинских частей, и они во многом разделяют наше с вами мнение. И готовы чем возможно помочь. Я предлагаю вам, как председателю вновь образованной комиссии, проработать данный вопрос с командирами дислоцированных на территории нашего города подразделений. Со своей стороны я обещаю всяческую помощь и содействие в любых по данному вопросу начинаниях. Соответствующее постановление подготовлено и будет подписано мной в самое ближайшее время… Все равно ничего непонятно. Ну совершенно ничего!

– Спасибо… Очень был рад поговорить лично… До свидания!

– Сегодня вечером. В девять. У Старого… – В девять. Только приходи обязательно. Надо перетереть один вопрос… – Старый предложил у него. Сегодня. В девять… – Соберутся все. Пора наконец что‑то решать… Это собрание было не такое представительное, как в администрации. Но было ничуть не менее значимым. Возможно, даже более значимым, потому что в узком кругу собрались избранные лица. Те, которые реально управляли городом, поделенным на много неравных и неравноценных, но все равно приносящих доход участков. Официально – на районы. Неофициально – на вотчины.

На этом собрании не было председателя, президиума, докладчиков и регламента. На этом собрании все были равны и все имели право высказаться.

– Боров борзеет все больше, – сказал один. – Мало, что он прибрал к рукам рынки, он хочет выбить нас из центра города. Он хочет взять весь город!

– Он не сможет взять весь город. Это слишком большой кусок.