Мона тем временем оглядывала нашу кухню-гостиную.

- Очень стало хорошо, не узнать, - похвалила она с ноткой зависти преобразившийся дом.

- Спасибо. Скажите, а вам не знаком, случайно, мистер Свенсон? Камиль Свенсон. Кто он и чем занимается?

Мона привычно округлила одновременно рот и глаза, как всегда, когда удивлялась.

- Нууу, милочка, это богатый мистер, не нашего круга. Вернее мы не его. Это вы можете его знать. А почему вы спрашиваете?

- Да он помощь предложил. Не знаю, как к этому относиться, - ответила я как есть и в задумчивости отхлебнула остывший чай.

Мона собиралась что-то сказать, когда я вспомнила кое-что.

- А, вот еще все забываю спросить - а мистер Андерс кто такой? Муж велел обратиться к нему в случае необходимости, а у меня в этом месте тоже провал - ничего не помню.

- Мистера Андерса знаю, да - заочно, конечно. Он как бы управляющий, ведет дела состоятельных людей в городе. Наверняка и дела вашего мистера вёл, - она задумалась. - Кстати, странно, что он не приехал проведать вас с детишками.

Я подумала о том, что в письме Алекса Мартина было сказано “пришлось пожертвовать кое-какими нашими активами”. А вдруг управляющий Андерс знает о других? Или продано всё имущество?

Срочно стоило навестить дяденьку самой, чтобы быть в курсе всех дел.

- Поняяятно… - протянула я, хотя особенно для меня ничего не прояснилось.

Видя, что она мало чем помогла, Мона произнесла сочувственно:

- Ну я поспрошаю еще Дерека - мужчины, знаете, любят чужие дела пообсуждать почище женщин, может, и расскажет что.

- Спасибо, миссис Мона, - кивнула я. Девочки сидели тут же в комнате на кушетке и тихонько рассматривали книжку вместе. Мия уже вовсю зевала.

Мона перехватила мой взгляд и заторопилась.

- Поздно уже, пойду. А если узнаю что, сразу с утречка заскочу.

Я кивнула ей согласно и проводила до двери. Потом вернулась и поставила воду, чтобы все могли умыться перед сном.

Уложив детей, я прошла в спальню, укутав плечи шалью, держа в руке лампу. Сегодня на очереди было очередное письмо Алекса Мартина. Я прочитала больше половины из них, и тон писем становился раз от разу тревожней.

Как я поняла, Хоуп Мартин ни разу не ответила мужу ни на одно письмо. Что это было - детская ее безответственность или равнодушие к мужу? Впрочем, время было военное, и я не могла знать наверняка, что могло случиться с почтой.

Но меня раздирало какое-то подспудное чувство, вернее, желание написать Алексу. И, может быть, я бы так и сделала, но останавливало меня одно - что я ему напишу? Что спустила на ветер все деньги, разорила семью, потеряла дом и оказалась при смерти с детьми в поселке сычей?

Написать-то можно было, но человек находился на фронте, и кто знает, какую реакцию могли вызвать эти новости? Не сорвался бы он там, а вдруг в бою его мысли будут заняты всем произошедшим, и он может погибнуть из-за этого?

Сначала я поговорю с мистером Андерсом, а потом уже решу - писать или нет. Кстати, возможно, управляющий мог сам уже сообщить Алексу. Если только не махнул рукой на разорившуюся семью, забыв о ней.

Ладно, разберемся, пообещала я то ли себе, то ли Алексу и погасила лампу.

Утром, вскочив ни свет ни заря, я умылась ледяной водой и сразу же принялась готовить еду на пару дней. Обжарив кусочки курицы с морковкой и луком, я засыпала в котел подготовленную с вечера картошку. Подумав, поставила вариться яйца на завтрак. Ну и гренки поджарю.

Времени все это заняло немного, поскольку заготовки я сделала заранее. Закутавшись в шаль, вышла на крыльцо, чтобы посмотреть погоду. День обещал быть ясным - светлое небо, чуть розоватое, легкие облачка. Я залюбовалась. Петухи еще горланили вовсю, значит было часов шесть. Вряд ли кто-то приедет в такую рань, поэтому пока что можно было заняться чем-то другим, и я решила устроить уборку в курятнике, подсыпать золы из костра, смешав ее с гравием, поменять воду в поилке и подсыпать сена.