– Между прочим, ты выглядишь великолепно, – сказала Оливи. – К тому же сейчас ты, возможно, как никогда привлекательна.

– Спасибо, – сказала я и подумала, что она говорит о моих длинных светло-каштановых волосах, спускавшихся по спине и разделенных прямым пробором. Но я также заподозрила, что она намекает на то, что я повзрослела. Я уже не так переживала из-за своей задницы и меньше стыдилась своего бюста. Я подросла и постройнела. Стала красить ресницы темно-коричневой тушью и накладывать румяна. Я, как и все остальные девчонки в нашей школе, не могла обойтись без блеска для губ. Хоть отнюдь и не считала себя прекрасным лебедем, но также больше не ощущала себя и гадким утенком. Я была чем-то средним и думала, что все начали замечать, что я стала увереннее в себе.

Оливи помахала ладонью перед лицом, отгоняя дым от сигарет, который ветер гнал в нашу сторону.

– Почему девчонки считают, что если сигарета слегка попахивает мускатным орехом, я вдыхала бы ее запах с большим удовольствием, чем запах обычной сигареты? – Она отошла к бассейну, чтобы быть подальше от дыма.

Едва я ступила на бетонный пол, окружавший бассейн, как поняла, кто собирался в него нырнуть.

Там в прилипших к телу красно-белых плавках, прижав пальцы ног к бортику бассейна, стоял… Сэм.

Его мокрые волосы были зачесаны назад. Торс был совершенно обнажен. Под редким пушком на груди с развитой мускулатурой выделялись мышцы брюшного пресса.

У Сэма был рельефный пресс.

Что?

Мы с Оливи увидели, как он не спеша подпрыгнул, готовясь взлететь. А потом я увидела его в воздухе.

Он прыгнул в бассейн, и я услышала знакомый хлопок от бьющегося о воду живота.

Кто-то закричал: «Ооооооо, чувааааак! Наверное, он ушибся!» А потом голова Сэма вынырнула из воды, он смеялся. Вытряхнув воду из ушей, он взглянул на меня.

Улыбнувшись, он поплыл к бортику бассейна, так как сразу вслед за ним прыгал еще один парень.

Я внезапно занервничала. Если Сэм, мокрый и полуголый, подойдет ко мне, чего бы мне хотелось?

– Еще пива? – спросила Оливи, опрокидывая свой стакан, чтобы показать, что он пуст.

Я кивнула, полагая, что она принесет нам пива.

Но вместо этого она сказала:

– Будь умницей, – протягивая мне свой стакан.

Я засмеялась в ответ:

– Ты такая зануда.

Она улыбнулась.

– Я знаю.

Я направилась к бочонку, стоявшему на улице, и накачала достаточно для того, чтобы наполнить один стакан, пока не услышала шипение.

– О черт! – раздалось у меня за спиной.

Я повернулась.

В шести дюймах[5] от меня стоял Джесс Лернер, в майке, джинсах и кожаных сандалиях. Он улыбался так, что казался уверенным в себе, но в то же время слегка стыдливо, словно понимал, как красив, и поэтому смущался.

– Ты осушила бочонок до дна, – сказал он.

Впервые Джесс обратился ко мне, проговорив целую фразу. Я не сводила глаз с его губ, пока он говорил. Странным было только одно – что он не казался мне странным. В одно мгновение из человека, на которого я смотрела издали, Джесс превратился в того, с кем мне хотелось бы разговаривать всю жизнь. Я даже не нервничала. Чувствовала себя так, будто много лет тренировалась, готовясь к гонке, и наконец дождалась участия в ней.

– Кто не успел, тот опоздал, – поддразнивая его, сказала я.

– По правилам, если ты забираешь последнее пиво, ты должна выпить его залпом, – ответил он.

А потом из толпы долетели слова, которых не хотелось бы услышать ни одному подростку, державшему в руках одноразовый стаканчик.

– Копы!

Джесс быстро огляделся, весь его вид служил подтверждением того, что опасность была реальной, что это не дурацкая шутка.