А мне пришлось разгребать последствия собственного любопытства.

Найти тот самый детдом труда не составило – я сразу поняла, про кого говорила моя мама, и с лёгкостью нашла довольно известную благотворительницу и директора солидного детского учреждения в Серебряном бору.

Узнала адрес, договорилась с Алёнкой «съездить со мной по делам» и нашла то самое здание за забором из чуть покосившихся полуразрушенных блоков с торчащей кое-где арматурой. Необычно для этого района Москвы.

Странное это было место. Территория поражала запущенностью, как будто здесь нарочно не ухаживали за садом, чтобы создать впечатление многовековой заброшенности. Надо сказать, удалось, и я сразу почувствовала себя не в своей тарелке, почти протискиваясь меж хлёстких веток кустарников от открытых настежь ворот и прямиком к лестнице главного входа.

Фасад украшали позеленевшие барельефы и фальшивые колонны, а окна точно никто не мыл со времён царя Гороха. Не представляю, как мама могла назвать всё это «необыкновенный, чудесный дом».

Ничто здесь не казалось знакомым.

Алёнка вовсю вертела головой, но никакого смятения не испытывала, лишь откровенное любопытство.

Охранник при входе внимательно оглядел нас с Алёнкой, особенно задержавшись на её лице, выражающем яркую смесь интереса и дружелюбия, и сразу же проводил к директору.

Коридоры были пустынны, а тишину лишь изредка нарушали приглушённые закрытыми дверьми разговоры. Не так я представляла себе заведение, где предполагается целая толпа детей.

Это даже хорошо, что мы не встретили никого из воспитанников, пока не пообщались с ней.

Встретить мертвяков без подготовки было бы довольно неприятно, но Зинаида Ивановна дипломатично сумела смягчить удар.

За порогом директорского кабинета атмосфера ощутимо изменилась – от гнетущей тишины и ощущения, что кто-то неслышно крадётся следом, не осталось и следа. Соловей Зинаида Ивановна, женщина без возраста и на редкость невыразительной внешности, встретила нас строгим взглядом и выждала паузу, прежде чем предложить сесть, но когда заговорила, то оказалось, что она прекрасно помнит меня и как будто давно ждала визита.

– Смотрю, ты всё такая же упёртая, как когда была маленькой. Если что тебе в голову втемяшивалось, то всё, уж ничем не выбить, – Зинаида Ивановна улыбнулась своим воспоминаниям и меня чуть передёрнуло при мысли, что же она могла иметь ввиду. – А твоя подопечная? Такая же ходячая неприятность? Впрочем, можешь не рассказывать. Я и так всё вижу.

Алёнка несколько раз моргнула, прикидывая, понять ли сказанное как вызов или как похвалу, а я сразу перешла к делу.

– Раз вы, очевидно, меня узнали, то догадываетесь, зачем я пришла.

– Конечно, Федора. Как и многие другие до тебя, ты думаешь, что хочешь узнать правду. Большая ошибка. Радуйся, что у тебя всё в порядке, и не занимайся ерундой. Поверь моему опыту, здесь ты ничего хорошего для себя не найдёшь.

– Я всего лишь хочу заглянуть в своё личное дело. Неужели там есть что-то настолько пугающее?

– Ещё как. Твоё личное дело, кстати, сгорело. У нас тут был пожар в архивном флигеле, так что, – Зинаида Ивановна развела руками с карикатурным огорчением, – совсем ничего не осталось. Пепел, – она дунула на поднесённую к губам ладонь, и я вдруг отчётливо почувствовала запах гари и невыносимый жар, – так обидно.

– Но вы же можете дать мне ответы?

– Могу, милая моя девочка, но не дам. Нечего ворошить старое, да и в живых там уже никого не осталось. Некого искать. – директор повернулась к Алёнке и улыбнулась ей со значением, а потом снова посмотрела на меня уверенно и холодно. – Надеюсь, мы поняли друг друга?