Пришлось ответить. Куда деваться под таким напором?

– Я гулял перед обедом. Осматривал достопримечательности, дышал воздухом, домиком своим любовался. Мы же с вами в некотором роде соседи. Джессика сама меня позвала и попросила подождать, пока ты выйдешь. Я выполнил ее просьбу. Вот и все. Вы зря испугались – мне от вас ничего не надо… Я не галлюцинация. Просто ходячий кошмар на отдыхе. Но вас это не касается. Спите спокойно.

Теперь им обоим стало нехорошо. Они переглянулись и не нашли что ответить.

Павлик включился первым:

– Ну конечно! Мы так и поверили! Воздухом подышать! Домиком своим полюбоваться! Ничего поумнее придумать не смог или мозгов…

Что он хотел сказать, я так и не узнал – Джессика закрыла ему рот ладонью и обняла сзади. Он кое-как высвободился, отбежал на пару метров и снова закричал:

– Да ты послушай его, Джесси! Только послушай, что он несет! Какие тут достопримечательности – одни развалины!

– Кому развалины, кому – любопытная информация. Это как посмотреть, – сказал я.

– Джесси, он лжет! Как тебе свой домик? Тут на три километра ни одной уцелевшей постройки, кроме нашей, не осталось! Подумай, Джесси!

– Я уже подумала!

– И что?

– Ты ошибаешься, вот что! И, ради Всевышнего, не кричи. Я тебя отлично слышу.

– Ошибаюсь?

Она кивнула.

– Но почему?

– Ты еще ничего не понял?

– Нет!!! Может быть, объяснишь?

– Один домик все-таки остался. – Джессика показала глазами на мой теремок.

– Чертова Обитель?! – закричал он. – Здóрово! Ну конечно! Почему бы и нет? Давайте, валите все до кучи!

Он снова посмотрел на меня.

– Значит, вы хотите сказать, что проживаете в Чертовой Обители?

– Я вообще не хочу с тобой говорить. Отвечу только ради Джессики: да, я живу в этом изящном белом домике, только называю его теремком. Звучит не так пугающе.

Павлик опять перекинулся на Джессику, и начался новый междусобойчик:

– Ну вот, видишь?! Получила?! Что я тебе говорил?! А? Он называет его теремком!

– Павлик, иди, пожалуйста, в дом.

– Почему?

– Ты уже достаточно оскорбил нашего соседа. На сегодня хватит. Иди в дом.

– Только после него! Пусть сначала он зайдет к себе! Ему же это не трудно! Он же там живет! Так почему бы и не зайти в свой дом, а?

– Иди в дом! – закричала Джессика.

Долго девочка сдерживалась, но все-таки довел.

Пришлось вмешаться. Не хватало еще, чтобы на райской планете ангелы поссорились из-за Чертяки.

– Кхе-кхе! Простите, можно вас отвлечь? Вообще-то я хотел еще немного погулять, но раз уж вам не терпится загнать меня в дом…

Павлик так обрадовался, что не дал мне закончить:

– Да уж, пожалуйста, сделай милость! Что, слабó? Боишься исчезнуть? Признавайся, кто ты! Ну!

– До свидания, Джессика. Мне очень жаль, что у Павла опять приступ.

Я прошел вдоль их забора, потом вдоль своего, открыл калитку, ступил на каменную дорожку, разделяющую газон, приблизился к двери, открыл ее и оглянулся: он стоял разинув рот и белый от страха, она плакала. Я помахал им рукой и, прежде чем дверь захлопнулась, увидел, как Джессика залепила мужу звонкую пощечину.

Через час они выстроились на огороде поближе к моему участку и ворковали, как голубки́, поджидая, когда я выйду. Пришлось прервать тренировку и выйти из дома.

– Вы не меня, случайно, ждете?

– Кажется, я снова должна извиниться, – затараторила Джессика. – Павлик много наговорил…

– Не должны, – оборвал я. – Вы мне ничего не должны. А почему Павлик не может извиниться сам?

– Он очень стеснительный.

– Я этого не заметил. Как быстро меняются люди! Один час – и уже совершенно другой человек! Что вы с ним сделали, Джессика? Ладно, извинения приняты. Если, конечно, Павел вас поддерживает…