Там, между прочим, за ней ухаживал физиотерапевт. Приятный во всех отношениях, довольно молодой, хоть и постарше Оли. С ним она пила чай по окончании работы, иногда он подвозил ее до дома, дважды подарил что-то милое на Новый год и 8 Марта. Он не лез, но намекал на то, что не против сблизиться. И ничто этому не мешало (жена, к примеру, или вредная привычка), но Олю что-то останавливало. Она думала, что ее выработанная после предательства мужа недоверчивость. Но нет…

– У тебя есть сын, не так ли? – спросил как-то ухажер, подвозя Олю к подъезду. Она кивнула. – Он любит футбол?

– Нет.

– Волейбол?

– Адам равнодушен к спорту. А что?

– Я занимаюсь с некоторыми спортсменами и могу попросить проходку на игру. Хотел узнать, на какую лучше…

И тут он увидел ее сына. Мальчик выбежал из подъезда за няней. Оля нанимала женщину на те дни, когда уезжала из дома. Адам с этой няней не ладил. До нее за ним приглядывала другая, молодая, легкомысленная, вечно зависающая в телефоне. На первый взгляд ненадежная, но, как показала практика, идеальная. Она сидела с Адамом, пока училась в универе. Защитив диплом, уехала в сельскую местность, чтобы получить бесплатное жилье и машину. Ее заменили возрастной, очень серьезной, имеющей профильное образование дамой, которую мальчик не принимал. Но к ее услугам приходилось прибегать, потому что иного выхода не было.

– Бедная бабушка, – проговорил ухажер, пронаблюдав за тем, как няня пытается поймать Адама. – Повесили на нее дурачка вместо того, чтобы отдать его в спецучреждение.

– Он не дурачок, – дежурно возразила Оля, не успев осмыслить услышанное, – а особенный ребенок, к которому нужен определенный подход…

– Он все равно не станет нормальным.

– Ты тоже, – процедила Оля и вышла из машины.

После этого она бросилась к Адаму, чтобы обнять его. Прижимая сына к груди, Оля думала: «Никакой другой ребенок не даст мне такого счастья! Только этот, бесхитростный, чистый, искренний, настоящий!»

Ухажер извинялся потом. Говорил, что Оля неправильно его поняла. А еще восхвалял за то, что она, имея проблемное дитя, может спокойно общаться с полоумными стариками. Неужто не устала? И не сходит с ума от того, что и дома, и на работе особенные люди? Дурачки, если между строк читать!

Он опротивел Оле настолько, что она перестала с ним разговаривать. Вместо «здравствуйте» кивала. Но не увольнялась из дома престарелых, потому что там отлично платили. На личной жизни Оля тогда поставила очень жирный крест. Решила, что никому и шанса не даст, но судьба ей послала Костю!

Он был отцом девочки, которая играла в оркестре вместе с Адамом. С женой он развелся через четыре года, но дочь не бросил. Первое время просто навещал ее еженедельно, а когда бывшая жена создала новую семью, забрал к себе. Ее звали Евой! Дочь Кости. И с Адамом она поладила с первого дня. Ее приняли в оркестр, когда Олин сын там уже был, если можно так сказать, звездой. Она тоже играла на балалайке, и другой ребенок – обычный, не солнечный, – стал бы ревновать. Но Адам обрадовался тому, что появился еще один человек, владеющий инструментом. Он делился с Евой знаниями, опекал ее. И она видела в нем наставника и друга.

– Наши дети идеальны, – говорил Костя. – Они свободны от предрассудков!

Ева была чудовищно толстой. И с этим ничего нельзя было поделать! Костя не покупал сладости, но она их где-то находила. Воровала? Или ей давали? Хорошенькая, несмотря на ожирение, приветливая, грамотно изъясняющаяся, Ева могла убедить окружающих в том, что без конфеты или газировки умрет. Диабет – штука серьезная!