– Миллиарды, – произнесла Ласселинда, подходя сзади.

– Что? – не поняв, переспросил Аэноран, оборачиваясь.

– Многие сотни или даже тысячи миллиардов разумных погибли. Не только в этом мире. Шар раскинула свои сети очень широко. И когда из нее стали тянуть силы, она, в свою очередь, забирала ее у тех, кого поразила. Не всю. Лишь пропорционально степени поражения, но многих это убило. Синдар почти вымерли сразу после возрождения. Альдар почти вымерли. Ну вы это и так знаете. В том мире, куда ушли синдар при Великом исходе, осталось едва десятая часть населения. Темных эльфов, моих подопечных, я насчитала всего сорок семь. Никогда бы не подумала, что Шар так глубоко пустила корни среди них. Исподволь. И так во всех мирах, куда ступала нога Шар.

– Чудовищно… Эленаран никогда бы так не поступил… – голосом полным печали произнес Аэноран.

– Эленаран давно умер, – спокойно возразила Ласселинда. – В сражении с Вечным легионом. Старейшина Майрон пытался захватить его душу. И вырвал приличный кусок. Из-за этого он и сумел скрыться, переродившись человеком в тех мирах, где нет свободной маны. Там ведь его точно не стали бы искать.

– Это ничего не объясняет, – покачал головой Аэноран. – Мой сын… Он никогда не был таким жестоким. Эленаран…

– Всеволод. Его лучше теперь называть Всеволод. Это имя намного точнее отражает его природу.

– А что оно означает?

– Владеющий всем.

– Какое страшное имя…

– А мне нравится, – возразила Ар’дара.

– Главное, – заметила Ласселинда, – это не имя, а те изменения, которые в нем шли и продолжают идти. Рана, нанесенная Майроном, как-то сказалась на нем, как и долгая жизнь простым человеком. Столкнувшись со смертельной угрозой, он сразу начал действовать. Энергично, решительно, безжалостно, как и полагалось истинному эльфу. Но намного ярче. Это удивило меня. Ведь он был готов бросить вызов всему миру. Я поначалу думала, что это следствие непонимания. Что он просто еще не осознал, с чем столкнулся. Но нет. Я ошибалась. В нем пробуждается что-то…

– Принц Некехары? – спросила Лауриэль, также подошедшая к этому очередному диспуту.

– Это началось намного раньше, – покачала головой Ласселинда. – Он, еще будучи человеком, повел себя не так, как должен, и завоевал уважение эр’ардар. Говорят, что Майрон нахваливал Всеволода и ставил в пример. Дескать, если бы все синдар стали такими, то у демонов бы ни было ни единого шанса в той войне. Как вы понимаете, такое уважение в глазах эр’ардар не мог завоевать обычный синдар. Всеволод слишком пылал. Слишком рычал. А во время нападения на него жрецов Дол-Гула, незадолго до взрыва, у него из носа шел дым.

– Ты уверена? – переспросил Аэноран.

– Он направил в свою кровь ману и изменился. Стал быстр. Глаза ярко светились, как и меч в его руках. А из носа шел дым, словно он какое-то огнедышащее создание. Когда бой закончился – упал без сознания. Потом же, очнувшись, набросился на сырой кусок мяса и… спокойно откусывал от него, глотал не жуя.

– Боюсь, я не готов к такому сыну…

– Ты дурак? – с состраданием в голосе спросила Ар’дара. – Он вытащил тебя. Спас меня. Он сделал невозможное! И ты отказываешься от него? Это мой лучший потомок! Я о таком не могла и мечтать!

– Он… Я не понимаю его. Это какое-то безумие! Синдар не мог так поступить! Просто не мог! Даже отец Ласселинды и тот старался избегать лишних жертв. И в своем стремлении уничтожить всех, кто не пожелает стать рабом, предлагал не убить их, а лишить возможности иметь детей и дать спокойной умереть своей смертью. А мой сын… Это просто невозможно! Ни один синдар не пошел бы на это!