— Ты уверен? Тест не могли подделать

— Кто решится обманывать меня? — самоуверенно заявляет Борис, чем вынуждает сорвать чеку с бомбы, на которой я сидела.

— Да не будь же ты таким самонадеянным! — заорала я, и где-то сбоку вспорхнули птички. – Ты не робот, а человек, ты тоже можешь совершить ошибку! Тебя тоже можно обмануть!

— Это ты сейчас о себе?

— Не поняла. — Весь запал куда-то улетучился, оставляя собой прозрачное облачко. – А я тут причем? Я никогда...

В голову сразу забираются вопросы, когда и в чем я могла обмануть Бориса. Но в обычной ситуации это действительно бесполезно.

— Ты ненавидишь завод. Терпеть не можешь изучать документы, копаться в делах. Ты даже приезжаешь туда по самой острой необходимости. Пытаешься делать вид, что тебе это интересно.

— А Элеоноре, значит, интересно?

— Речь не о ней, а о тебе, Нина. Признайся.

— Да боже! – есть ли смысл сейчас что-то утаивать. – Да! Да! Этот завод — зло! Любой бизнес — зло, если его вести вот так. Но я понимаю, что без этого ты не был бы тем, кто ты есть. Я ненавижу завод, но люблю тебя и давно смирилась с тем, что он для тебя значит.

— Но заниматься ты им не хочешь? — успокоился Борис и подошел ближе, нависая всем телом, подавляя волю, требуя сказать правду.

— Не хочу, но и терять тебя не хочу. — обняла его за шею, почти повисла, встав на носочки, ощущая терпкий запах своего мужчины и желания, что снова в нем проснулось.

— Даже представить не могу, что должно произойти, чтобы ты меня потеряла. Теперь слушай. Чужого ублюдка я бы никогда не принял. Но этот пацан — шанс для тебя и Миры держаться от завода подальше. Вы будете заниматься тем, что нравится вам обеим, а я буду натаскивать парня на управление, чтобы ни наши дети, если они появятся в дальнейшем, ни наши внуки, никогда не в чем не нуждались.

Шмыгнув, уткнулась в грудь Бориса и обняла его крупную талию.

— Значит, ты не зациклишься на нем? Не будешь ставить его на первый план, отваживая от себя Миру. Я так не хочу, чтобы она страдала.\

Мне так не хочется, чтобы Мира стала бедной родственницей в этой семье, но, с другой стороны, логика в словах Бориса есть. А мои страхи по сути беспочвенны.

— Порой мне кажется, что страдаешь в нашей семье только ты. Сейчас оставлю Элеонору в Италии, и все будет как раньше. С одной маленькой разницей. У Миры появится тот, кто ее защитит. Она уже его любит, а тебе чего не хватает?

Любит не то слово. Уже и слушается больше меня. Это пугало сильнее, чем если бы она держалась от него подальше. Но такое быстрое сближение… Странно.

— Я его боюсь, – честно призналась и подняла мокрые глаза, посмотрела в жесткое лицо и тяжело вздохнула. – Я не могу ему довериться. Не знаю почему.

— Ну, — пожал плечами Борис. – Чтобы ты стала доверять мне, потребовалось четыре года. Или ты мне до сих пор не веришь?

Если вспомнить, какой большой путь мы с ним прошли и что все-таки Ярослав — плоть Бориса, а значит, сын моего любимого мужчины, то я должна прекратить истерику и просто довериться тому, кто стал центром моей вселенной еще в шестнадцать лет.

И пока светят звезды, пока он держит меня так крепко, пока у нас есть дочь я буду ему верить, я буду наслаждаться каждым днем.

— Верю, — улыбнулась и запрыгнула ему на бедра, чувствуя, как его желание упирается между ног. – Я верю тебе.

— И ему поверишь, потерпи…

— Это ты про то, что твоя огромная труба будет меня таранить? – засмеялась я, а Борис внезапно усмехнулся и уткнулся мне в лоб, действительно начиная медленное проникновение.

— Нет, но жидким металлом ты будешь наполнена до краев.