- Любая империя рано или поздно погибает. Так что не надо обольщаться, - Эрик стер капли со своего плеча.

- Ты думаешь, что вырос и можешь рассуждать о чем-то? - Ари пристально посмотрел на сына. – Я строил ее не ради себя.

- Вот как? Деньги и власть – только это тебя интересует. Так кто же из нас продал душу дьяволу?

- Считаешь, что легко можешь прожить без всего этого? - Ари оглядел сына. – Ты пришел в этот мир голым, но я позволю тебе взять свои вещи.

- В смысле? – Эрик качнулся и, обернувшись, посмотрел на застывшую с открытым ртом Лили-Бет.

- Ты уберешься из этого дома. Сегодня же.

Эрик вскинул брови:

- Хорошо, я вернусь в квартиру. Надеюсь, твои уборщицы не выкинули мою гитару, я купил ее специально для Коачеллы.

- Все, что принадлежит тебе, твое, - кивнул Ари. – Хоть она и куплена на мои деньги. Но в квартире ты жить не будешь.

- Не понял… - растерялся Эрик.

- Считай, что империя рухнула. Самое время создать на ее обломках что-то свое.

Грудь Эрика покрылась мурашками. Но уже через секунду он заявил:

- Если ты думаешь, что наказал меня, то глубоко ошибаешься. До этого момента я делал то, что ты хотел – кстати, можешь подтереться моим дипломом. Так вот - у меня будут деньги, нравится это тебе или нет. И гораздо быстрее, чем ты можешь себе представить.

- Не смеши меня. Ты ни на что не способен. Твоя так называемая музыка – всего лишь вопли испуганного енота. Никто в своем уме не заплатит за это и кроны. Ты сопьешься под мостом.

- Что ж, я продам наследство деда и упьюсь в комфорте под собственные песни.

Ари отшатнулся.

- Ты не посмеешь…

- Все, что принадлежит мне, мое! – прошипел Эрик и направился в дом. В дверном стекле отразилось его перекошенное яростью лицо.

Сжав губы в тонкую нить, Ари Хансен посмотрел ему в след.

- Медвежий лог не стоит тех денег, которые ты надеешься выручить за него. И он точно не сделает тебя счастливым…

***

… Лили-Бет ворвалась в его комнату, когда Эрик, уже в джинсах и футболке, стоял у шкафа и перебирал висевшую там одежду. Задрав подбородок и стиснув зубы, она следила за тем, как на пол летят свитера и рубашки, которые брат носил еще в школе.

- Что? – резко спросил Эрик, припечатывая ее мрачным взглядом.

Глаза Лили-Бет тоже были полны ярости. Она тяжело дышала, но молчала. Для пятнадцатилетней девчонки подобное поведение было несвойственно, просто Лили-Бет довольно рано усвоила правила поведения своего круга и старательно придерживалась их в любой ситуации. Ну или почти в любой.

Эрик издевательски пощелкал пальцами перед ее носом, стараясь вывести из шаткого равновесия, отчего на щеках Лили-Бет тут же появились два ярких пятна.

- Ты оскорбил папу! – наконец выкрикнула она ему в лицо. – Ты оскорбил всех нас! Мои подруги в шоке… Лучше бы ты не возвращался!

Эрик покачал головой и с грохотом закрыл дверцу шкафа. Метнувшись к письменному столу, на котором еще лежали какие-то книги и возвышалась модель корабля "Christian Radich", подаренная отцом на его тринадцатилетие, он зачем-то выдернул из старого плеера наушники, чтобы сунуть их в карман. Подумав, бросил в сумку и плеер.

- Не суй свой нос туда, куда не надо. Наслаждайся жизнью! - Эрик сел на кровать и впихнул ступни в черные потертые "мартинсы", найденные в шкафу.

Лили-Бет шмыгала носом, переминаясь с ноги на ногу, явно намереваясь продолжить разговор. Эрик же, наоборот, желал свалить из дома как можно скорее. Он спрятал шнурки внутрь голенища, закинул сумку на плечо и сделал шаг к двери. Лили-Бет преградила ему путь и сейчас смотрела снизу вверх, настойчиво сверля его взглядом.