Тот, кто сделал из меня непонятное существо, превратив моё тело в единственный во всей Вселенной сосуд, что может дать ему потомство.

Тот, чьи прикосновения некогда разбудили во мне странные ощущения, до сих пор хранимые памятью.

— Эту, — он кивнул на меня, — в машину. Остальных убрать.

Он отвернулся и широкими шагами направился вон из ангара, игнорируя мой крик мольбы пощадить несчастных. То ли я видела раньше лишь одну его сторону, то ли он стал другим. Совсем другим. Словно это и не был Тайен Яжер.

Меня подхватили под руки, отодрали от Нины и потащили к выходу, и я даже не смогла зажать уши руками, когда снова раздался свист оружия и сдавленный крик. А потом всё стихло.

2. 2

Даже в первый раз, когда меня привели в Центр Адаптации, не было так страшно. Тогда я знала об ужасах этого мира, но жила в своём гетто в относительной безопасности и комфорте. Теперь же я познала все ужасы этого жуткого времени, все страхи и боль войны с чужаками. Я видела смерть своими глазами, видела жертв пыток и экспериментов. И сейчас сама могла стать одной из них.

«Чёрные плащи» привезли меня в Центр и передали в руки сотрудникам. Меня вымыли в камере очищения и дезинфекции, переодели в больничную белую сорочку. Только вот я была не больна, и прекрасно понимала, что меня ждёт.

Двое санитаров привели меня в большую светлую палату с несколькими креслами, разделёнными шторами. Но здесь мы не остались, а прошли дальше. За широкой металлической ширмой стоял стол, похожий на операционный. Блестящий и холодный. Возле светящейся знаками и символами большой электронной панели врач набирал в шприц какое-то вещество. А рядом с врачом, такой же холодный и беспристрастный, как эта операционная, стоял Тайен Яжер.

— Тайен! — крикнула я и попыталась вырваться, но мои руки только сильнее сжали, усмиряя и сдерживая на месте.

Меня дотащили до стола и водрузили на холодную поверхность. Я не могла не сопротивляться, хотя и понимала всю тщетность своих попыток. Ноги и руки зафиксировали стальными браслетами, на лоб лёг удерживающий ремень. Солёная влага обожгла щёки.

— Тайен, пожалуйста… — взмолилась я, глядя на него.

Мужчина, который стоял рядом со столом, напоминал моего командора лишь отдалённо. Холодный и беспристрастный, он смотрел мимо меня.

— Тридцать пять процентов крови в запас, — отдал распоряжение, от которого я вся похолодела внутри. — Возьмите часть яйцеклеток для исследования, а потом в анабиоз.

— Не надо, прошу! — взмолилась я. Анабиоз равен смерти. Меня уже никогда не вернут в сознание, им это не надо. Нужен только мой биологический материал. — Тайен, не надо!

И тут он словно впервые услышал мой голос. Обернулся и посмотрел в глаза. Ещё и слова не сказал, но уже по взгляду я поняла, что проиграла битву за собственную жизнь.

— Я пытался дать тебе подобие нормальной жизни, Лайлэйн. Но ты его отвергла. И теперь у меня нет на тебя времени — идёт война. Прощай.

Он не отвернулся, не ушёл. Склонился и смотрел в моё лицо, пока тёмная жидкость ползла по трубке к игле, ведущей в мою вену, а потом лицо командора стало расплываться. Мозг затуманился… и взорвался жутким писком.

Я рывком села на постели, сжав виски, резко запульсировавшие болью, и уставилась на пищащий на серой стене динамик.

Подъём.

Потёрла запястья и лодыжки, будто там и правда только-только захлопнулись браслеты. Сердце всё ещё колотилось о рёбра, хоть головой я и понимала, что это лишь сон.

С верхней полки спрыгнула моя соседка по отсеку — Нина. Она работала на кухне. Её спасли незадолго до меня, когда ту уже поместили в анабиоз для периодической откачки крови.