— Давай, я всё сделаю, Эм, — я осторожно взяла лоток из её дрожащих пальцев. — Иди сделай себе сладкого чаю и выпей, хорошо?

Девушка закивала и посмотрела на меня со слезами благодарности. Она выдохнула с облегчением и оперлась на стену спиной, прикрыв глаза. Кажется, ей становилось лучше.

— Спасибо, Лили, спасибо тебе большое!

Я развернулась и направилась туда, где содержался пленный кроктарианец. Сказать, что мне было не страшно, что я совсем не боялась, я, конечно, не могла. Но Эмма бы попросту не справилась.

Прибавив шаг, я пошла увереннее. Сделаю, что нужно, и вернусь к себе.

На двери, за которой держали пленника, я набрала код и отперла дополнительный замок ключом. Это была не палата, а большая почти пустая комната. Из освещения лишь тусклая лампа под потолком.

Кроктарианец был по самому центру. Он обессиленно висел на своих руках, подвешенных за запястья цепями кверху. Изодранная чёрная одежда свисала ошмётками, спутанные светлые волосы закрывали лицо.

Он выглядел очень слабым, и на долю секунды мне стало его даже жаль. Но тут же вспомнилась та бедная девушка в капсуле, Эмма, которая натерпелась от них страху столько, что даже при одном упоминании едва ли не в обморок падала… Да много чего ещё можно было вспомнить, чтобы не жалеть это существо.

Но… желания подойти и причинить ему боль у меня тоже не вспыхнуло.

Я подошла ближе и поставила лоток на небольшой металлический, местами покрытый ржавчиной, столик, вздрогнув от понимания, что на него могли класть чуть раньше меня. Уверена, кроктарианца пытали.

— Я принесла воду, — сказала негромко, но в пустом большом помещении мой голос раскатился эхом. Честно говоря, я не была уверена, что пришелец вообще в сознании и слышит меня. — И должна обработать твои раны.

Послышался тяжёлый вздох и тихий, надтреснутый голос.

— Пить…

Как я уже знала по себе, вода для кроктарианцев была намного более важна, чем для людей. Жизненно важна.

Сглотнув, я взяла стакан, вставила в него трубочку и поднесла её к иссохшим губам кроктарианца. Он обхватил её и сделал слабый глоток. Потом ещё один и ещё. Стал пить жадно, будто не мог насытиться.

Когда он выпил весь стакан, я отставила его и распечатала дезинфицирующие салфетки и спирт. На боку на рёбрах у него была глубокая ссадина, она кровоточила и выглядела не очень хорошо.

Я натянула перчатки, смочила салфетку и осторожно прикоснулась к краям раны. Мужчина резко выдохнул, а потом… потом я увидела слабое свечение — под рваной рубашкой заиграли его полосы.

Это было очень странно, потому что я ни у одного кроктарианца не видела, чтобы они светились рядом… рядом со мной. Ни у одного, кроме…

— Лайлэйн… — послышался тихий шёпот, заставивший меня отшатнуться и уронить салфетку. Лицо обдало жаром, а в груди стало тесно.

Сомнений не было — передо мною был Тайен Яжер.

8. 8

Казалось, будто комната вокруг меня начинала кружиться. Воздуха стало мало, и меня бросило в холодный пот.

Он был здесь.

Мой тюремщик. Мой палач.

Он был передо мною.

Весь израненный, в крови, изнывающий от жажды и боли.

Поверженный.

Тайен Яжер был передо мною.

— Командор… — тихо прошептала я, будто если скажу громче, это и правда окажется он.

Но это и так был Тайен Яжер. Он поднял тяжёлую голову и посмотрел мне в глаза. Голубые радужки сверкнули ярко сквозь спутанные, перепачканные кровью волосы, а полосы на груди отзеркалили свечение.

— Ты жива… — хрипло, едва слышно прошептал он. Казалось, что говорить ему было непросто. — Я очень рад, Лайлэйн.

Он думал, что я погибла?

В голове калейдоскопом начали всплывать картинки из воспоминаний, как я была в доме командора. Ивва, дворецкий, чудище в пруду… Сад, библиотека… Мурашки по рукам поползли, когда я вспомнила комнату переливания и жар от воздействия адаптационной сыворотки.