Пока в дверь вдруг не стукнули.

— Мистер Харт?! — крикнул кто-то.

— Не входить! — рыкнул он.

Все еще во мне, все еще еле дышал…

Но безумие потихоньку отпускало, холод помещения и ужас произошедшего застывали в жилах. Я слышала, как он в ярости скрипнул зубами и отстранился.

— Сейчас вернусь, — прохрипел сдавлено.

Глухой стук пряжки ремня показался новым выстрелом. В упор. Я сползла по стенке на пол, давясь слезами. Как же хотелось провалиться сквозь землю…

2. 1

— Мистер Харт, прошу, откройте! Это адвокат мисс Линдон.

Я выпрямила спину насколько смогла. Быстрые шаги, щелчок замка…

— Мистер Харт, — послышалось ближе, и я нашла в себе силы развернуться спиной к стенке и съежиться, обняв себя руками. — Мисс Линдон…

— Я принесу ей вещи, — процедил Харт и удалился.

— Мисс, — кинулся ко мне папин адвокат… кажется, Джонсон… — Донна…

Я смотрела на него, не моргая, и видела во взгляде все. Не нужно быть особо проницательным, чтобы понять, что именно тут случилось — все будут чувствовать это еще долго. Да и по мне было все понятно. Не зря говорят же о таком виде «кот драл». Какая-то часть меня хотела сдаться. Провалиться, удавиться и исчезнуть… потому что никакой суд меня теперь не защитит. То, что в человеческом мире является тяжелым преступлением, здесь — просто акт присвоения. Да, вынужденного. Для обоих. Но кому это интересно?

Джонсон так и не отмер, а Харт уже вернулся назад с одеждой, бутылкой воды и аптечкой.

— Вон выйдите, — рявкнул он на Джонсона.

И тот не мог не подчиниться. Потому что этот зверь теперь был моим владельцем. Пока адвокат ошалело ретировался, Харт вернул стол в обычное положение, разложил вещи и шагнул ко мне. Я попыталась не даться ему в руки, но какое там! Он подхватил меня и усадил задницей на холодную поверхность.

— Не трогай меня, — дрожащим голосом выдавила я.

— Рот закрой, — схватил меня за мой подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — Не надо делать все хуже, чем уже есть. Если думаешь, что теперь тебе все можно — ни черта тебе нельзя, поняла?!

— Я — не твоя собственность, — дернулась из его рук. — Я тебе не породистая девочка, которых учат тебе в глазки заглядывать! Ты допустил ошибку сегодня, господин прокурор, и будешь за это отвечать!

Последнее, что следовало бы делать в эти минуты — угрожать. Лучшее — отползти на достаточно большое расстояние друг от друга и зализать раны. Но все лучшее уже было в моей жизни.

— Войны со мной хочешь? — притянул к себе, снова теряя самообладание. — Совсем ума нет ни капли? Как тебе третий уровень выдали? Папочка подсуетился?

— О, да, — оскалилась я, дрожа внутри все сильней. — Поэтому в твоих же интересах убрать от меня лапы!

Дьявольский оскал медленно завладел его жесткими губами, и он сжал пальцы сильней. А когда он заговорил, понизив голос, меня затрясло.

— Ты сидишь тут голая. Один на один со мной. С моей меткой, отметинами и запахом. И нарываешься. Уверена, что хватит ума и сил? — Он дышал все тяжелее, а это говорило о том, что его голод возвращался, а мозги отказывали не меньше моих. — Одно мое слово, и я запру тебя тут в одиночной камере — имею право и по факту задержания, и по факту твоей мне принадлежности. И уверяю тебя — твоему адвокату понадобятся недели, чтобы вытащить тебя отсюда хотя бы в соседнее крыло, где можно будет помыться. — Он сделал жесткую глухую паузу, давая мне возможность осознать полноту этой угрозы. — Ну что, продолжим ночь?

Он отпустил подбородок и дернул меня за ноги, вынуждая обнять его бедра. Между ног уперся его напряженный член, сдерживаемый штанами.