— Мне ее твой сын спел. Сказал, мама ему колыбельную поет. Только это не колыбельная. Откуда ты ее знаешь? Еще и на итальянском? Отвечай!

Феликс вжимает мои плечи в матрас, ладони крепко держат запястья, а его колено оказывается у меня между ног. Пробую дернуться, но движения получаются ерзающими, и я добиваюсь только того, что навалившийся на меня пах стремительно твердеет.

— Блядь, — тихо шипит Феликс и смотрит туда, где наши тела соприкасаются.

Я тоже туда смотрю. Поднимает голову, наши взгляды встречаются. Бегло отвлекаются на спящего ребенка и снова со звоном скрещиваются.

— Лучше так не делай, — предостерегающе качает головой Феликс, непроизвольно вдавливаясь в меня бедрами. — А то похерю свой комфорт и пойдем в ванную выполнять договор.

Сглатываю и хлопаю ресницами максимально сговорчиво.

— Да, синьор. Не буду. Может вы... — «с меня слезете» сказать не поворачивается язык.

Он сам это понимает. Максимально отодвигается, но колено не убирает. И руки тоже. И нависает так же.

— Итак, песня, — хищно щурится.

— Мне ее бабушка пела, — лгу не краснея.

— На итальянском? — темная бровь выгибается дугой.

— Нет, конечно, — жалко улыбаюсь, — на немецком.

И бодро напеваю все тем же придушенным голосом:

Ein goldner Sonnenstrahl
Von dunkler Nacht verschluckt

Феликс недоверчиво хмурится, его тиски ослабевают. Я на ходу складываю в уме рифмованные строчки, а там где не выходит, делаю вид, что забыла. Заканчиваю уже совсем уверенно:

Sonne steigt auf! Sonne steigt auf!*

— Звучит как немецкий марш «Слава Пруссии», — фыркает Феликс и меня отпускает. Я немедленно отползаю к краю кровати, он тоже садится и потягивается.

— Откуда она, знаешь?

— Нет, синьор, — мотаю головой.

— А бабушка почему знает? — продолжает Феликс допрос.

— Без понятия, — тереблю край фартука.

— Откуда твоя бабушка?

— Из Лейпцига.

— Ммм... — он потирает шею, смотрит на спящего Раэльку. Чуть заметно улыбается. Бож, неужели прокатило... Снова поворачивает голову. — Приготовишь еще яйца Бенедикт?

Вскакиваю.

— Конечно, синьор. Эм... Может, я заберу Рафаэля?..

— Зачем? — Феликс искренне удивляется. — Пусть спит. К нему сейчас подружка приедет с тараканом. Ты же не против, чтобы он с Катей поиграл?

Не против. Я не против...

Выпадаю из спальни, привалившись спиной к двери. На сколько так меня еще хватит?

*Луч солнца золотого (нем.)

16. Глава 8-1

— Роберта, может вы присядете с нами? — Арина до приторности мила. Надо сказать, ее итальянский довольно неплох, хотя ей конечно далеко до Феликса. Как и мне...

— Благодарю, мне не положено, — отвечаю, расставляя чашки. Хочется, чтобы вышло сдержанно, но получается скорее сухо.

Я принесла господам напитки, сейчас пойду за закусками. Увидев огромного таракана возле Феликса, вздрагиваю, но вовремя вспоминаю, что это Катина игрушка. Змея лежит возле Арины.

Дети бегают перед домом на лужайке, Феликс с Ариной сидят на террасе.

Я прислуживаю.

В глубине души признаю, что несправедлива к Арине. Она довольно дружелюбна, в ней нет ни капли жеманства или заносчивости. Возможно, мы бы даже смогли с ней нормально общаться. Если бы не Феликс...

— Что значит, не положено? — Арина возмущенно оборачивается к Феликсу. — Фел! Ты же можешь...

— Не надо, Ари, — тот качает головой и продолжает по-русски, — оставь ее в покое. Ей еще работать в коллективе, там начнут смотреть косо. Решат, что я ее выделяю.

— А ты не выделяешь? — Арина лукаво наклоняет голову. Феликс остается серьезным.

— Нет.

Вжжик. Прямо по сердцу. Несколько раз, туда-обратно.

Не выделяет. Правда. Разве что Рафаэля.