— И что мне делать?

— Для начала бери веник и промети стены и потолки, — Туве меня развернула и вывела из кухни.

— А... это зачем?

— Делай, что велят и не болтай понапрасну. И кыш мне тоже есть чем заняться на кухне, — и захлопнула перед моим носом дверь.

И что это всё означает? Выгнала, как котёнка. Зачем стены мести на ночь глядя? Ну хочет большую уборку сделать — я не против. Но с утра. Я хочу спать, устала, поясница отдыха не даёт, ещё и малыш разбушевался. Да и самой на сердце неспокойно. Тревожно как-то. Мне бы чаю успокоительного и поспать нормально.

— И ты здесь, — Ярл деловито сидел перед шкафом, укутав лапки пушистым хвостом. — Неужели решил помочь?

Кот фыркнул, гордо отвернул голову.

— Наблюдать значит.

Есть у него забава ходить, смотреть, как и что я делаю. Злит неимоверно. Все мои попытки прогнать нахала заканчиваются провалом. Он залазит на шкаф и оттуда продолжает наблюдение.

Как-то попробовала «забыть» помыть пол под лавкой, так он дождался, когда я отойду в другой конец комнаты и с разбегу перевернул ведро с водой точно под лавку. Шельмец. В общем, ни с Туве, ни с котом не забалуешь. Быстро вернут на путь правильный.

Если я думала, что забудусь за работой, то зря. Мне только хуже становилось, но Туве дверь не открывала, кот пристально следил за каждым движением, поэтому даже мысли не допускала схитрить или отвлечь хозяйку от её дел.

Выдвинула лавки в центр комнаты, чтобы потолок в центре смести. Махнула веником и замерла. По ногам что-то горячее побежало.

— Ой.

— Ой? — Туве выглянула из кухни, прищурилась, посмотрела на мокрое пятно под моими ногами и довольно улыбнулась. — Случилось чего?

И как сказать? Стыдно-то как, а ведь взрослая девица. И как не почувствовала, что в туалет хочу.

— Не-е-е это ещё не «ой». Слезай, щас всё организуем, — она подала мне руку, помогая спуститься на пол.

— Ч-что организуем? Ой, — живот словно закаменел. Неужели она это специально затеяла?

— Не волнуйси, родишь как все. На-ка выпей моего отварчику, — откуда она чашку взяла не поняла вроде руки пустые были. Но предложенное выпила до дна.

— Так рано мне. Ещё два месяца ходить, — но временами каменеющий живот подтверждал слова женщины. — Илла Туве, вы знали с самого утра и поэтому меня везде посылали? Но зачем?

— Ну рано не рано, дитё лучше знает, когда ему лучше. Не спорь. Лучше вот повесь ниточку заговорённую.

Как и обычно, она вновь не ответила на мои вопросы. Вот же ... что хозяйка, что кот. Одинаковые.

Ниточка оказалась очень длинной, я её по всему периметру комнаты развесила. А дальше я словно в туман провалилась. Туве заставила ходить, наклоняться, постоянно растирала поясницу. Когда уходила за простынями и водой, кот тёрся об меня, мурчал и лапками слегка выпуская когти разминал спину. Меня опять чем-то поили, что-то приговаривали, но всё ускользало.

Внутри билось две мысли: «Слишком рано» и «Надо помочь ребёнку». Туве давно причитала, что я мелкая и тощая, только пузо торчит, хоть бы разродилась нормально. Я отмахивалась, ну и что, что мелкая и худая? Он сколько таких бегает и ничего. А теперь я начинала понимать о чём она говорила. Меня охватила паника и страх не справиться. Первые роды всегда трудные. В конце концов, схватки сменились потугами.

— Ничё, Исонька, это даже хорошо, что рано, — Туве сидела напротив меня. — Ребёночек некрупный, легче пойдёть. Ты, главное, дыши.

И я дышала. Тужилась и дышала. Хотелось кричать, но я сцепив зубы рычала, не хочу ребёнка пугать, да и силы зря терять. Уставшая, вся мокрая и, даже несмотря на потуги, отчаянно хотела спать. Силы просто покидали.