Отхлебнув глоток, протянула руку, собираясь взять баранку, и неожиданно замерла, так и не дотянувшись до плетеной корзинки. Из тетушкиного кабинета донеслось чье-то покашливание.

А вот это уже интересно. В последние два месяца мне постоянно мерещатся какие-то звуки, но так отчетливо — впервые.

— Кто здесь? — крикнула на всякий случай.

Ответа, разумеется, не было.

«Глюки все это, Лерка, — убежденно сказала себе. — Сидишь тут в одиночестве, вот и лезут в голову разные глупости».

В комнате опять кто-то раскашлялся.

Нет, это уже слишком!

Я вышла из кухни, бесшумно прокралась по коридору к массивной дубовой двери и прислушалась. В доме было тихо. Ни тебе кашля, ни прочих шумов. Как я и думала, просто показалось.

Не успела облегченно выдохнуть, как в комнате снова раздались голоса. Вернее, один, но какой!

— Григорий, хватит сопеть! — недовольно произнес он, и я с изумлением узнала собственную тетушку, незабвенную госпожу Сумарокову.

— Простите, Леокадия Серафимовна, — раздался в ответ робкий, извиняющийся тенорок.

— Ну, что тебе опять не нравится? Лерка, конечно, стервь первостатейная, но хоть с характером, не то что эта размазня Галочка, — хмыкнула старушка.

Ого! Это про меня, что ли? Ну, спасибо, тетя Лека. Приятно узнать, какого лестного вы обо мне мнения!

— Что молчишь? Думаешь, я не права?

— Что вы, Леокадия Серафимовна? Вы всегда правы.

Мне показалось, или это был сарказм?

— То-то же, — наставительно произнесла тетушка, не заметив иронии собственного собеседника. — Пиши. Все движимое и недвижимое имущество завещаю своей племяннице, Валерии Павловне Оболенцевой. Написал?

— Валерии Павловне Оболенцевой, — повторил тенорок и добавил: - Написал, Леокадия Серафимовна.

— На, вот, возьми. Тут копии документов на дом и на землю. Зайди в контору к Циленскому и передай, что я жду его сегодня к пяти.

В комнате что-то звякнуло, загрохотало, и я очнулась от ступора. Я что, правда это слышу?! Встряхнув головой, рывком распахнула дверь и изумленно застыла на пороге. За изящным дамским бюро сидела Леокадия Серафимовна, собственной персоной, и строчила что-то гусиным пером в толстой, древней на вид тетради.

Рядом переминался с ноги на ногу невысокий человечек с грустным выражением маленького морщинистого личика и с тонкими цепкими ручками.

— Григорий, ты чего стоишь? — не поднимая глаз от писанины, спросила тетушка. — Иди уже, пока контору не закрыли.

— Слушаюсь, Леокадия Серафимовна, — пролепетал мужчина. Глаза его из грустных превратились в испуганные.

М-да. Жалкое зрелище.

— До свидания, Леокадия Серафимовна, — пробормотал человечек.

Он низко поклонился, суетливо прижал к груди документы и… растворился в воздухе.

— Никчемное существо, — буркнула тетя Лека. — Никакого от него толку.

Она отложила перо и посмотрела прямо на меня.

— Одна надежда, что Лерке поможет поначалу. Она хоть и стервь, а все ж моя кровь.

— Чего это я стервь? — не стерпела я. — Между прочим, у меня очень легкий характер, это все мои мужчины говорили.

Бывшие мужчины, если уж быть честной. Долго они рядом со мной почему-то не задерживались.

— Тетя Лека, а как вы здесь оказались?

Мысль о том, что разговариваю с почившей пару месяцев назад тетушкой, пришла мне в голову, но я от нее благополучно отмахнулась. Слишком уж она была невероятной.

— Да, извольте видеть, — усмехнулась Леокадия Серафимовна. — Валерия Павловна Оболенцева. Новая хозяйка Яблочного. Сказал бы кто десять лет назад — не поверила бы.

Тетушка покачала головой.

— А чего это не поверили бы? Детей у вас нет, так кому ж все и завещать, как не любимой внучатой племяннице?