– Это же не консульство? – запереживала я, моментально вспомнив горящую землю Эльце. – Неужели Орден Крона нападает и в Баторе? Поэтому здесь так много стязателей? Думаешь, новый бунт?

– Нет, – отрезал Ренуард. – Это горит цирк.

– Цирк? – переспросила я. – Тот самый, в котором мы сегодня были?

Батор не ответил. Растеряв всё своё благородство, он бросился к выходу.

Мне не оставалось ничего, кроме как броситься следом, подхватив ещё мокрые туфли.

***

Пламя полыхало до самого неба.

Жадное и злое, должно быть, созданное магией Омена, оно пожирало цирк, как голодный монстр.

Едва мы вышли из Лэриона, Ренуард кинулся к ближайшим городовым – узнать, что происходит. Горящее здание оцепили, не позволяя никому приблизиться. Дым валил сплошным столбом, вокруг стояли вёдра с водой, сверкали тиали магов, но никто не торопился тушить пожар.

Я закрыла локтем нос и рот, закашлялась от гари. Оранжевые блики плясали на лицах, на стёклах дилижансов, на иверийских коронах формы стязателей.

Что-то трещало, рушилось, из пламени, как из жерла вулкана, то и дело вылетали хлопья гари.

– …обнаружены запрещённые указом Мелиры Иверийской артефакты из Тимберии… – доносились обрывочные отчёты.

– …ничего нельзя поделать, ваше сиятельство… Приказ его милости.

– Мой отец не мог такого приказать! – вызверился Ренуард.

Он кричал, махал руками, угрожал и без того напуганному стражнику. Тот тряс головой: он ничего не знал.

– Это ложь, наглая ложь! – продолжал напирать сын консула. – Артефакты демонтировали ещё при Мелире, теперь это просто памятник культуры Тимберии. Вы уничтожили не здание, а памятник эпохе! Это вандализм!

– Приказ консула лин де Блайта, – виновато отчитался городовой.

Ренуард резко повернул голову в мою сторону. Теперь он смотрел не с усмешкой, не с вожделением и не с любопытством, как раньше. Я обхватила себя руками и поёжилась. Казалось, вся та злоба и ненависть, что чернели сейчас в глазах молодого Батора, предназначались именно мне.

– Немедленно потушите, – отвернулся Ренуард и принялся раздавать указания.

Никто не сдвинулся с места. Наследник южного удела сам схватился за ведро, выплеснул содержимое в огонь. Бесполезно. Прочитал воззвание, и потоки воды небольшим дождём брызнули на цирк. Бушующее пламя, казалось, не заметило этих капель.

Ренуард снова закричал, посыпались угрозы.

– Юна, – раздался совсем рядом знакомый голос, и я подпрыгнула от неожиданности. Сердце ушло в пятки, руки моментально заледенели, несмотря на жар.

– Нам нужно вернуться в академию. Немедленно, – коротко сказал Жорхе Вилейн.

– А как же Ренуард? – я сглотнула горькую от дыма слюну, кашлянула.

– Он справится. Взрослый мальчик, – глянул в сторону стязатель.

Я покорно кивнула. Слишком покорно. Растерянная и уставшая, подавленная и виноватая, я хотела только одного: уткнуться в подушку и громко кричать. Поэтому не стала сопротивляться, когда Жорхе аккуратно взял меня за локоть и потащил в сторону другого дилижанса, на этот раз привычного, совершенного обыкновенного.

– Госпожа Эстель!

Жорхе замедлил шаг и обернулся. Я вместе с ним. Нас настиг Ренуард, весь в копоти, с опалёнными ресницами. Он больше не злился. Казалось, раздражение и ярость в его душе уступили место нечеловеческой усталости.

– Мне жаль, Рени, мне так жаль, – виновато проблеяла я.

– Теперь ты понимаешь? – пугающе спокойно прошептал он. – Понимаешь, насколько здесь всё прогнило? Не осталось ничего, за что можно было бы бороться. Лучшие давно уехали.

– Господин Батор, ваше сиятельство, – вмешался Жорхе. – Я должен немедленно отвезти госпожу Эстель в академию. Ради её же безопасности.