Величаво присев на трон, Магрит воззрилась немигающим взором и высоко подняв подбородок на своих придворных. А те боялись даже поднять глаза, чтобы ненароком не вызвать гнев королевы.

— Что же вы, эдолины? Все в порядке! Вечером состоится праздник, как и планировалось. Ничего страшного не произошло. Приказываю веселью быть! — и Магрит злобно ухмыльнулась, а ее глаза блеснули колдовским светом. — Я, надеюсь, вы меня поняли?

— Да, ваше величество! — раздались хором голоса придворных эдолинов. И вновь склонились еще ниже в знак согласия и беспрекословного подчинения.

Небрежно махнув рукой в сторону придворных, уже потеряв к ним интерес, Магрит обратила взор в угол зала, где за колонной скрывался верный помощник — Керн. Когда все удалились, темнота выпустила на свет мужчину. Перед королевой предстал высокий и худой брюнет, облаченный в черные брюки, заправленные в блестящие сапоги, доходившие почти до колена и камзол из бархата, пурпурного цвета с высоким воротничком. Длинный черный плащ был застегнут на аграф в виде алого лотоса. Прямые волосы до подбородка цвета крыла ворона, оттеняли бледную, до синевы кожу, орлиный нос на угловатом лице очень выделялся и придавал мужчине хищный вид. Глаза глубоко посажены и абсолютно лишены блеска, казалось, будто сама Бездна смотрела на вас.

— Ваше величество, — склонился в неглубоком поклоне мужчина перед королевой. Магрит мрачно уставилась на него в ответ. — Ваше величество, это не конец, мы найдем решение…

Правительница не выдержала, резко вскочила с трона и прошлась вниз по ступеням. Температура в зале резко упала до минусовой отметки. Стены и пол покрылись тонкой коркой льда. Магрит, развернулась к Керну и выдохнула, выпуская изо рта клубы пара:

— Я знала, что срок на исходе! Но мне нужно еще время… Совсем чуть-чуть… Надо поторопиться!

***

Как же хочется пить! — это первая мысль, что пришла мне в голову после тяжкого пробуждения. Тело раскалывалось на части, в ушах звенело, язык опух, а все тело ломило. Еле перевернувшись на бок, я медленно открыла глаза и увидела маму, прикорнувшую на кровати Авы. Возле меня стоял табурет с кувшином воды и кружкой, а на полу заметила тазик с водой. «Что такое? Я заболела?»

— Мама, — попыталась позвать я, но на деле вышел один хрип. Горло ужасно саднило.

Но мама встрепенулась, как будто бы и не спала вовсе, сразу же соскочила с кровати и подбежала ко мне.

— Доченька, ты как? Тебе лучше? — у нее сразу же из глаз полились слезы, она их вытирала и гладила меня по волосам и лицу, с жалостью глядя.

Я что, умираю? — с недоумением подумала я. Почему она так расстроена?

— Пить хочу, — просипела опять.

— Да, да, конечно, — спохватилась мама, и налив в кружку воды поднесла к моим губам. Жадно проглотив вожделенную жидкость, я попросила еще. И только потом, утолив зверскую жажду, спросила:

— Что произошло? Я ничего не помню. Только то, что мне ночью стало плохо.

Мама забегала глазами, отстранилась от меня и начала мять платочек.

— Мама?

— Риэль, доченька, все уже позади. Ты немного простудилась, видимо, когда долго каталась с горки. Ночью у тебя был сильный жар, а теперь уже все хорошо.

— Да, я теперь чувствую себя намного лучше, — подтвердила слова родительницы и вправду ощущая себя совершенно нормально.

Я села в кровати и действительно поняла, что с каждой минутой чувствую приток энергии все больше. Только левая ключица сильно чесалась, прямо зудела, как от укуса противных мошек. Я начала ее расчесывать, морщась от неприятных ощущений, а потом мельком взглянула на маму. Она вдруг стала белее снега и уставилась на мое плечо остановившимся взглядом. Я замерла и с испугом поинтересовалась: