— Целься! Пли!

Егерей немного, вместе с Алексеем пятеро. Но почти каждый выстрел — и попадание. А когда сблизились, обе стороны почти одновременно сделали залп. С обеих сторон сразу появилось множество раненых и даже убитые. Пули гладкоствольных ружей наносили не такие глубокие раны, как винтовальные. Наступающая пехота остановилась, по команде стала перезаряжать ружья. Русские занялись тем же. Теперь важна скорость — кто быстрее зарядит и сделает залп. Очень выручили в этот момент пушки. Бабахнули разом да в самый центр шеренги угодили. Взрывы, огонь, дым. Каждая бомба урон нанесла.

Алексей егерям командует:

— Братцы! Офицеров выцеливайте. У них треуголки на головах.

Офицеры — что наши, что французские — в пехоте носили треугольные шляпы, а солдаты — кивера. Издали отличить солдата от офицера можно.

— Стрельба с колена по готовности.

Стрельба с колена более устойчива, чем стоя. Еще бы лучше лечь, но тогда из-за высоты травы видимости нет. А еще чем хороша такая позиция — врагу попасть сложнее, силуэт егеря меньше. Война — это не только убить врага, но и самому уцелеть. Сильная сторона французов — все солдаты и офицеры имеют боевой опыт. А в русской армии новобранцев половина: наскоро обученные, в боях не обстрелянные. Момент важный. Кто хоть в одном бою участвовал, имеет понятие, потому что в первом бою — растерянность, страх. Рядом падают от пуль твои товарищи, а ты не можешь ни убежать, ни укрыться. Здесь солдаты с опытом показывали пример.

Егеря выцеливали офицеров, вели прицельную стрельбу. Чужие шеренги приближались. Уже пятьдесят шагов, сейчас французы перейдут на бег.

— Встать, примкнуть штыки! — скомандовал Алексей. — Встретим француза как подобает.

А все равно в груди холодок и страх. Не боятся только дураки. В рукопашной гладкоствольное ружье имеет преимущество над штуцером, потому что длиннее, штыком противника раньше ударишь.

Сшиблись. Звон железа, вопли на обоих языках, стоны раненых, хрипы умирающих. Офицеры команды кричат, а их все равно не слышно за звуками боя. И здесь уже каждый сам за себя. В набегавшего француза Алексей выстрелил из штуцера. Противник упал, за ним еще один. Алексей сделал выпад, ударил врага штыком. Француз попытался своим ружьем отбить, но штык вместо груди, куда целил Алексей, попал в живот. Закричал от боли враг, ружье из рук выпустил, упал, прижимая руки к ране. Алексей к врагам жалости не испытывал. Они сами пришли на его землю, их никто не звал, должны быть изгнаны или уничтожены.

Уже следующий набегает. Алексей успел выхватить из кобуры пистолет и выстрелить французу в грудь. И этот упал. А рядом егеря дерутся. Матерок крепкий, мундиры уже в крови, и не понять — чужой или своей. Алексей поудобнее штуцер за ствол перехватил и ударил прикладом по голове француза, который на Говоркова наседал. Француз на секунду замер в шоке, егерь его тут же штыком пронзил.

Труба за спинами французов запела, давая сигнал к отступлению. Потери велики, и командир французов решил сменить тактику. Чужие пехотинцы стали отходить, потом побежали. Их никто не преследовал. Надо было своих раненых в тыл перенести, где им полковые лекари помощь окажут.

Обе стороны потери понесли. Но это была первая стычка у Бородино. Коновницын, во избежание потерь от превосходящего силами врага, распорядился отвести войско за реку Колочу, на соединение с корпусом у деревни Шевардино. У этой деревни саперы спешно возводили бревенчато-земляные редуты. Видимо, новый военный министр, Кутузов-Голенищев, решил все же дать бой французам, потрепать их армию, маленько сбить их победный настрой. Да и государь требовал от главнокомандующего остановить продвижение французов к Москве.