- Я не поеду.

- Че как маленькая?!

- У меня ребенок дома с няней. Я не могу. Мне домой надо.

- Сама сказала, что с няней.

- Нет, уже почти час ночи. Мне нужно домой.

- И какой от тебя там будет толк, в таком состоянии?

Женька вытирает ладонью слезинки, беспомощно ударяя кулаком о землю.

- Мурас, отвези меня домой, - всплеск эмоций и тишина. - Пожалуйста, - шепотом.

Она не требует, не злится. Ее голос тихий, спокойный и потерянный. Громко вздыхаю, обдумывая, как все же лучше поступить.

- Ладно. Поехали, - поднимаю ее с земли, возвращая в тачку, - добегалась?

В ответ тишина.

У дома Лунга поджимает губы. Дошло наконец, что она даже в квартиру сама не поднимется. Барабаню пальцами по рулю, запрокидывая голову на подголовник. По радио играет какая-то в сон клонящая мелодия. В кармане в сотый раз вибрирует телефон. Алка угомониться не может. Молчу. Мне нечего сказать. Мы, походу, сегодня уже и так наговорились.

Пока думаю, прикрыв глаза, слышу, как открывается дверь. Собралась все-таки. Даже интересно.

Женька вылезает из машины, забирает с сиденья свою сумку и походкой подбитого лебедя чешет в сторону подъезда.

- Дура девка.

Вылезаю из машины, в пару шагов догоняя эту упрямицу.

- Я помогу, - поднимаю ее на руки, как только она открывает дверь в парадную. Это слишком непривычно. Прикасаться к ней через столько лет. Очень непривычно.

Но я до сих пор помню ее запах.

- Поставь. Поставь меня.

- Не ори. Соседей разбудишь. Какой этаж?

- Пятый, - все еще трепыхаясь.

- Прекрати. Скину вниз нахрен.

- А потом труп описывать приедешь?

- В лесочке прикопаю, чтоб никто не узнал.

- Даже не сомневалась.

- Ключи ищи в сумке своей.

У дверей ставлю ее на ноги, вырываю ключ и открываю дверь.

Обхватив за талию, приподымаю, протаскивая через порог, и усаживаю на пуф. В прихожей горит тусклый свет. На шум выбегает какая-то баба. Явно недовольная.

- Мы так с вами не договаривались. Я вам звонила. У меня дела. А я должна с чужим ребенком сидеть.

- У меня телефон сел. Я не смогла вам позвонить. Ногу подвернула и….

Женька оправдывается, давая этой няньке полную свободу слов и действий. Такие потом напролом лезут. Только раз слабину почуют.

- Ага. Зато с мужиком прийти не постеснялись. Расчет мне дайте. Я больше не намер…

- Рот закрыла. Барахло свое собрала и вышла отсюда.

- Что вы себе….

- Мне тебя в обезьянник, что ли, на пятнадцать суток определить? Там такая компания подбирается - бомжи, шлюхи, алкаши. Впишешься.

Она разом затыкается, хватая сумку, пальто, прижимает все это к груди и, впрыгнув в боты, исчезает за дверью.

Женя поднимает на меня глаза, явно не радуясь тому, что произошло.

- Надо говорить: «Спасибо, Игорь», - стебусь, чтобы хоть немного разбавить эту атмосферу.

- Чай будешь?

Бормочет устало. Неожиданно. Но я только за. Домой ехать желания нет. А в отдел… я с суток. Тошнит уже.

- Пойдем на кухню. Ботинки сними.

Снимаю обувь, пальто. Вешаю на вешалку. Ненавижу валяющиеся, а потом мятые шмотки. Миленькая квартирка. Маленькая. С ее доходом. Могла бы позволить себе лучше.

На кухне она ставит чайник. Достает какие-то пирожные, две кружки.

- А посущественнее ничего нет? - отодвигаю пальцем крышку с коробки пирожных. - Бутеров хотя бы, с утра не жрал.

- Холодильник где, видишь, нож тоже. Хлеб в шкафчике над столешницей.

- А ты гостеприимная.

- Не то слово, - растирает ногу.

- Мазь есть какая? Ты завтра так вообще не встанешь. Жень, в травму надо. Снимок, все дела…

- Я разберусь сама.

- Сахар где?

- Там стоит.

- Вижу.

Сажусь напротив, режу колбасу. Лунга не смотрит на меня. Старается отводить взгляд.