Тот понимающе кивает и переглядывается со своей девушкой.

– Сань, давай поднимемся, я все объясню.

– Не надо мне ничего объяснять, я все видела.

Кривится от боли и сжимает первое, что попадается. Моя рука. Сильно сжимает, как будто часть боли хочет передать.

Часто дышит.

– Саш, что? Тебе плохо?

– Нет, мне ох***но. – Кричит и сжимается. – Скорую вызывай. У меня живот болит.

Я беру телефон и убираю назад.

– Пока скорая приедет, – подхватываю на руки и поднимаю, – я сам тебя довезу.

– Отпусти, – парень придерживает нам дверь из подъезда, я благодарю, – отпусти, – Саня впивается мне ногтями в шею. Терплю. – Лжец, предатель.

– Иуда, – подсказываю ей, вспоминая Ниночку из Шурика.

– Опусти меня, я сама, никуда не поеду с тобой, понял? Ненавижу тебя.

– А вчера целовала, – несу к своей машине. Отвлекаю.

– Это ты меня поцеловал. Ты как вообще! Ты с ней живешь, потом приходишь меня целовать! Даже мне противно от тебя.

Дурные беременные гормоны мне нравятся. Ревность с уровня стоэтажки несет сейчас ее вниз, но я торможу и вовремя подхватываю.

– Куда едем?

Она морщится и сжимается вся. Становится не так смешно.

– С тобой никуда! Ой, – стонет и держит живот, – больно-больно-больно. – На глазах проступают слезы.

– Куда едем? Адрес говори! – строго привожу в чувства и опускаю на землю.

– Мне надо заехать за вещами. – держится за плечо и часто дышит через нос.

– Какие к черту вещи, тебе в больницу надо.

– Нельзя без вещей.

– Муж пусть привезет.

– Какой, к черту, муж, Домбровский. – Ладно. Я понял. Не надо лезть. – Из-за тебя все, – ударяет несильно в грудь рукой, но при этом второй рукой держится, чтобы не упасть. – Мне еще рано рожать. Скорую мне вызови и возвращайся к своей. И кота моего верните!

Да с удовольствием вернем. Но не сегодня.

– Садись, – открываю дверь и усаживаю, она хочет сопротивляться, но силы ей нужны сейчас в другом. – Куда ехать? – Через пару секунд опускаюсь на водительское сидение и завожу машину. – К Валере?

– В перинаталку, где твой отец работает.

– Понял.

Саша держит руками низ живота и, прикрыв глаза, медленно дышит через рот.

– Ты как?

Молчит, не отвечает. Лучше бы говорила, я бы знал ее состояние.

– Саш, ты все не так поняла.

– Заткнись.

Шумно вдыхает и кривится. Я не знаю, чем помочь.

Она копошится одной рукой в сумке, там заедает что-то, открыть не может, психует.

– Давай я помогу.

– Там документы должны быть и телефон, – стонет, сквозь зубы. Я одной рукой веду машину, второй копошусь. – Вот документы, обменная карта, – пробегаюсь по тексту, замечаю ее фамилию. Возможно тут ответы на все вопросы,

– Нет, там договор должен быть, вверху телефон. Откладываю карту, нахожу договор с телефоном. Торможу на красный, убираю сумочку на заднее сидение и набираю номер. – Дай мне, я поговорю. – Передаю. – Здравствуйте, это Елисеева. У меня живот болит сильно… Да не постоянно… волнами… как рожаю?… нет… на следующей же неделе…. Я не готова… я без вещей…

Капец. Я стартую на желтый, но осекаю себя, надо быть предельно аккуратным.

– Что делать?… Я еду… Да, помню… Выходные же… У меня с собой нет ничего… У меня есть один врач, он должен приехать.

Саша возвращает мне телефон.

– Что случилось?

– Из-за тебя все, – с претензией, – в выходные врачей нет, а я рожаю. И я сейчас не шучу.

– Что значит, врачей нет?

– Валере позвони, он обещал приехать.

– Сейчас.

Твою мать. Выходные. Надо было ей приехать в выходные, встретиться, познакомиться и разнервничаться. Но я молчу. Сам виноват. Не предусмотрел. Хотя понимал, что такое может быть. Несколько раз пронесло. Сегодня нет.