Николай родился в этой, казалось, богом забытой деревушке Макурино Юргинского района, ныне Кемеровской области. Она была основана в XIX веке переселенцами из европейской части Российской империи по фамилии Макурины. Приютившись на стыке трёх областей: Кемеровской, Новосибирской и Томской, – когда-то она стояла на Сибирском тракте в глубокой тайге, а сейчас – на краю её. Ближний лес со стороны городов был выпилен, сожжён, выкорчеван.

Хлеб тоже сеять надо было где-то. Поэтому тайга осталась за естественной преградой – таёжной речкой Малой Чёрной – левым притоком Томи. Граница Томской и Кемеровской областей проходит по реке Большой Чёрной, а Малая Чёрная делит Макурино на две части, и до границы с Томской областью всего семь, а с Новосибирской – восемь километров. Речки названы Чёрными из-за тёмной воды, особенно Большая Чёрная, так как они берут начало из торфяных болот и протекают по болотистой местности. К северу и северозападу от деревни, в междуречье рек Оби и Томи, расположен огромный лесной массив, богатый зверьём, птицами, кедровыми орехами, грибами, чёрной и красной смородиной, малиной, жимолостью, брусникой, черемшой, черникой и клюквой. В этой богатейшей местности, далеко от центральных дорог, «глухоманной деревне таёжной», и началась его осмысленная жизнь.

Окончив семь классов, Николай уехал в Томск и получил специальность токаря по металлу. По распределению попал работать на один из объектов города Томска-7, или пятого почтового; ныне это Северск – самый большой закрытый город Росатома, построенный в тайге, на берегу Томи. Там же получил высшее образование, стал физиком-ядерщиком и сейчас работал в одном из томских закрытых институтов. Он каждый год в январе брал отпуск на две недели, приезжал на малую родину на семь-десять дней и уходил с ружьём в тайгу, как когда-то подростком, промышлять белку. Даже с годами эту тягу он не смог победить. С Антоном Фёдоровичем была давняя договорённость о ружье, собаке и зимовье, которое находилось примерно в тридцати-сорока километрах от деревни, на берегу таёжной речки Таволжанки, недалеко от озера Кирек.

До вечера он хотел добежать до избушки, где можно было отогреться и отдохнуть. Там всегда есть замороженные пельмени, хлеб, соль, в печурку уже наложены дрова с берестой под ними. Только чиркнуть спичкой – и затрещит огонь, побежит по бересте, коптя чёрным дымом. Немного погодя начнёт оттаивать так называемый куржак, и с потолка закапает весенняя капель.

А пока он пересёк речку, засыпанную снегом вровень с берегами, Большую Чёрную, левый приток Томи, как раз в том месте, где когда-то располагался четвёртый Сиблаг НКВД, основным занятием которого была заготовка леса. Николай ещё пацаном не раз выбегал из дома посмотреть на тянувшийся через деревню обоз с брёвнами, которые доставлялись на ближайшую железнодорожную станцию. По бокам обоза, верхом на лошадях, с автоматами на груди, в овчинных полушубках, в ватниках и валенках, ехали охранники. А на санях, поверх брёвен, иногда на клочке сена, сидели по одному люди, одетые все одинаково. На головах шапки-ушанки, на ногах валенки, в чёрных фуфайках, второе название которых – телогрейки. Именно в них после войны поднималась советская страна. Из послевоенной разрухи вырастали новые города, создаваемые советскими людьми, одетыми в телогрейки.

Выходя из леса на болотину, ударил из озорства лыжной палкой по стволу небольшой ёлки – снег с веток ухнул в сугроб, а ветви, освободившись от непосильного груза, почти лежавшие на снегу, вскинулись вверх и, как будто благодарили, с достоинством закивали.