Теперь понятно, откуда такой порыв в очередной раз заняться моим воспитанием. Я сидела молча, уткнувшись взглядом в свои руки, по опыту зная, что когда у него такое настроение, лучше схорониться и не показывать виду, что жива.

— У одного сын — глава крупного филиала банка. У другого — открыл сеть магазинов. У третьего дочь домохозяйка, которая к 25 родила ему трех внуков! И я стою, краснею, потому что сказать нечего! У меня одна единственная дочь, на которую была вся надежда, и что толку? Ни карьеры, ни внуков. Ничего! Я оплатил тебе учебу в ВУЗе. Что в итоге? Ты еле вытянула на троешный диплом, проходив на грани отчисления весь срок обучения.

— Пап, они просто хотели, чтоб ты больше платил, — промямлила я, — поэтому специально заваливали меня.

— Правда? Прямо валили, не покладая рук, а ты бедняга ночи напролет над учебниками корпела? — припечатал он, — ладно, получила ты этот диплом, филькину грамоту, и что дальше? Уже три года ты ни черта не делаешь!

От его тона я вся сжалась в комочек, мечтая стать невидимой.

— Кроме гулянок и шмоток тебя вообще ничего не интересует! У тебя хоть хобби есть какое-нибудь? — в его голосе сквозило такое презрение, что я буквально чувствовала его кожей.

— Я фотографирую... — начала оправдываться, но была безжалостно перебита.

— Ты имела ввиду, что купила безумно дорогой фотоаппарат, который пылится в шкафу? Или может твои фотки в соц.сетях, где ты выставляешь тарелки с едой или свои наманикюренные ногти? Отличное хобби, ничего не скажешь, — его слова колоколом гудели в ушах. Когда он злился, то не жалел чувства собеседника, и ему было плевать кто перед ним: деловой партнер или собственная дочь.

— Пап, — обиженно начала я.

— Что пап? Что? Неужели тебе нравится вот такая жизнь беспросветного овоща? Целей нет, стремлений нет, даже отношений прочных и то нет. На что ты рассчитываешь? Что будешь вот так мотыльком, пустоголовой стрекозой порхать всю жизнь за мой счет?

Про деньги заговорит, значит совсем все плохо. Сейчас начнет попрекать куском хлеба.

— А может ты на Карину свою ненаглядную равняешься? Зря. Знаешь в чем между вами разница? Ты — единственная дочь, на которую возложены определенные моральные обязательства перед семьей, а она пятый ребенок, долгожданная поздняя девочка. И ее папаша, имея четырех преуспевающих сыновей, может себе позволить с умилением смотреть на все ее выходки, и позволять делать, что душе угодно. Так вот, я — не он, а ты — не Карина. И мне весь этот бардак, в который ты превратила свою жизнь, надоел. Тебе сейчас сколько? Двадцать пять?

— Вообще-то двадцать три! — обиделась я.

— Не велика разница, — отмахнулся он от моего задетого самолюбия, — самое время браться за ум, пока еще есть возможность.

Обязательно, вот прямо сейчас как возьмусь покрепче...

— Я требую, чтобы ты или нашла работу или завела семью. И тот и другой вариант меня устроит, — огорошил он меня прямым безапелляционным заявлением.

Я поперхнулась и удивленно уставилась на отца. Красивый, породистый мужик, которого не портили ни морщинки вокруг глаз, ни серебро седины на висках. В отличной форме для своих пятидесяти лет. Безупречно одет, с иголочки. Ум холодный, расчетливый... и такие несуразные глупости иногда выдает.

Я с трудом сглотнула, чувствуя себя букашкой под его взглядом, и опусти взгляд на свои руки. Так, Кристина Алексеевна, успокаиваемся, включаем дочернюю покорность и тихо сваливаем отсюда. Ждем, пока его отпускает "родительский приступ" и живем дальше своей жизнью.