– Я? – Муж недоуменно выгибает бровь. – Я ничего говорить не буду, Дарина. Это сделаешь ты.

Я задыхаюсь от переполняющих меня эмоций. Смотрю в некогда любимые глаза и не узнаю. Не узнаю своего Альпа. Мужчину, который забрал мое сердце и вывернул наизнанку душу. Заполнил все пространство собой. А теперь там ничего не осталось. Лишь выжженная пустыня. Не верю в то, что он сказал.

– Что? – переспрашиваю, едва не поперхнувшись. – Что ты сейчас сказал? Я должна пойти к твоему отцу, который, на минуточку, болен, и все ему выложить? Прямо пойти и в лоб сказать: а мы с вашим сыном разводимся! Так, что ли? Ты вообще с ума сошел?! Или женщина, которую ты любишь, лишила тебя разума? Или что? Я не понимаю. Она так сильно промыла тебе мозги, Альп? Ты себя слышишь? Веришь сам в то, что ты говоришь мне? Я не собираюсь к нему идти! Тебе понятно?!

Но муж будто меня не слышит. Стоит на своем.

– Я, кажется, тебе уже все объяснил, Дарина, – едко отвечает он. – Это ты пойдешь к моему отцу и скажешь, что хочешь подать на развод.

– Да я бы и так это сделала, Альп! – Возмущение все же вырывается наружу. – Я не стану терпеть твои измены! Не буду закрывать на это глаза! Все кончено для нас. И я подам на развод. При всем моем уважении к тебе. При всей моей безграничной любви, которую ты сегодня выжег. Я не смогу быть с тобой. Больше никогда. Мне такой муж и даром не нужен. А тебя, кажется, устраивал расклад, что удобная жена ждет дома, а любовь всей твоей жизни находится где-то там, куда ты уезжал к ней спать. Ты осквернил наши отношения. Мои чувства растоптал. Уничтожил.

Последнее слово проговариваю глухо. Потому что все еще больно. Рана слишком свежая. Возможно, пройдет месяц-другой, и я перестану так сильно воспринимать ситуацию. Отпущу и научусь жить без него. И на это есть основательная причина. Ребенок под сердцем исцелит мою душу. Заставит вновь улыбаться. Уверена: так и будет.

– Я тебе верила, Альп, – говорю на выдохе. – Не ждала подвоха. Только не от тебя. Так верила, что никогда бы не подумала, что ты способен на предательство.

– Это вопрос решенный, Дарина, – жестко чеканит он. – Ты пойдешь к нему и поговоришь.

Муж все так же стоит на своем, а я лишь поджимаю губы и начинаю быстро-быстро дышать, набирать воздух в легкие, чтобы не расплакаться. Здесь, перед ним.

– Хорошо. – Натягиваю улыбку сквозь боль. – Будь по-твоему, Альп. Я пойду к нему и все расскажу. Моя совесть чиста. А тебе дальше так жить.

Я разворачиваюсь и выхожу из спальни, с силой захлопывая дверь. Иду в комнату Карима Ибрагимовича, надеясь, что хоть он меня поддержит.

Я совершенно точно не знаю, как сказать свекру о том, что мы с Альпом разводимся. Это звучит немыслимо. Просто за гранью понимания, учитывая его болезненное состояние.

Я боюсь, что Карим Ибрагимович излишне эмоционально отреагирует на эту новость… А также боюсь возможных последствий, которые могут возникнуть из-за моих откровений.

Не знаю, что и делать, но и выбора нет. Я с детства приучена с уважением относиться к взрослым. А здесь – отец моего мужа. Я не могу просто взять и уйти, хлопнув дверью, хотя очень хочется. Но совесть не позволяет это сделать, поэтому я шагаю вперед и поднимаю правую руку.

Стучусь.

Услышав разрешение войти, нажимаю на ручку двери и захожу внутрь комнаты.

Свет приглушенный, но Карима Ибрагимовича я вижу сразу. Он сидит за столом сгорбленный. Рассматривает какие-то документы. Вид уставший. Больной. Боже, разве я смогу сообщить ему о разводе, когда он в таком состоянии?