Во рту у него было так сухо, что он явственно ощущал каждое движение своего языка, зубов и губ в мучительном процессе артикуляции.

– Конечно, в прошлую пятницу я вел себя неадекватно – или правильнее сказать: иррационально? – но это было в прошлую пятницу. А после двух ночей полноценного сна и нескольких доз формальдегида – то есть паральдегида, вы меня понимаете, – я ощущаю себя в полном порядке и поэтому… Господи, кто-нибудь меня слушает?

Его рука снова судорожно метнулась к голове и растрепала прическу, а глаза закрылись, не в силах больше видеть эти лица напротив.

– Почему вы думаете, что вас никто не слушает?

– Да потому, что я был заперт в чертовом… потому, что само по себе это место любого сведет… я не знаю почему…

Он открыл глаза, но справиться с собственной рукой никак не удавалось.

– Послушайте, я считаю, что попал сюда по ошибке и что меня нужно поскорее выписать. Это все, что я могу вам сказать.

И вновь обстановка напомнила ему учебный класс – на сей раз в ситуации, когда студенты смущены, поскольку их преподаватель выставил себя дураком, – так что лицо его скривилось в извиняющейся гримасе, и он сказал то, что зачастую говорят преподаватели в такие минуты:

– Есть еще какие-нибудь вопросы?

– Достаточно, мистер Уайлдер, – сказал санитар, после чего он был препровожден обратно в палату, где его охватило сильнейшее желание разбить свои кулаки о стену, или дико завопить, или повторно попытаться высадить оконную решетку грязными босыми пятками. Но вместо этого он лишь ходил по коридору и курил, обещая спасение другим пациентам.

– Как все прошло? – спросил Спивак.

– Черт, я и сам не знаю.

– Это гадкие скользкие типы, ты согласен? От них мурашки по коже. А как подумаешь о той власти, которую имеют над человеческой жизнью эти ублюдки с рыбьими глазами, поневоле вспоминается ФБР, вспоминается ЦРУ, вспоминается тайная полиция нацистов…

А где-то через час его отозвал в сторонку Чарли для разговора вполголоса у двери ординаторской:

– Вы отлично справились, мистер Уайлдер.

– Что? В самом деле? Откуда вы знаете?

– Не суть важно откуда. Просто я в курсе, что вы произвели достойное впечатление. Насколько понимаю, вас после обеда должны перевести в палату реабилитации. Там приятно и очень чисто; они редко задерживают у себя пациентов дольше чем на сутки. Проведут краткую консультационную беседу, оформят все документы, вернут вашу одежду и отпустят домой. А поскольку этот день у меня выдался очень хлопотный, я могу вас больше не увидеть, так что заранее прощаюсь и желаю удачи.

Он протянул для пожатия широченную ладонь:

– И еще: хорошо, что вы так поладили с доктором Спиваком, много с ним общались, сидели рядом в столовой. До вашего появления у доктора Спивака здесь не было ни одного друга. Он славный человек, как вам известно; беда лишь в том, что он… слегка не в себе. Ну, всего доброго, сэр.

– Спасибо. Спасибо, Чарли.

Он смотрел вслед Чарли, который, удаляясь по коридору, напустился на юного красавчика в тюрбане:

– Гейл, сколько раз я говорил тебе снять с головы пижаму?! И убери свой пенис в штаны, где ему самое место. Никому здесь не интересно смотреть на твое хозяйство.

После обеда были зачитаны шесть-восемь имен, обладателям которых велели подойти к входной двери. Уайлдер был в их числе.

– Ну и дела! – сказал, приближаясь к нему, Спивак. – Как тебе удалось выкрутиться? Ты их подкупил? Шантажировал? Облизал им задницы? Погоди секунду. У меня есть кое-что для тебя.

И он полез в нагрудный карман, к которому была прицеплена все та же шариковая ручка Чарли.