Мне и так всегда было ясно, что лучше и умнее моего папы никого нет и быть не может. А потом появился Ромка. И он тоже стал лучшим... только по-другому.

Мы разместились с Шамилем на широких качелях в тени виноградника. После того как я у него на кухне устроила праздник живота, энергии во мне поубавилось, а сытое настроение взметнулось вверх.

– Ну что там американцы твои – совсем тупые? – интересуется Шамиль, почесывая выдающееся пузо.

– Почему тупые? – смеюсь. – Нормальные они, весёлые.

– Вот-вот! Чего же с дуру ума не веселиться?

– Шамиль, ты ворчливый стал, как старый дед. Люди там классные – такие же, как мы.

– Ну да и хрен с ними. А за деда ответишь, малявка! Мне, между прочим, даже ещё шестидесяти нет.

Шамиль обхватил меня огромной лапищей за плечи и, притянув к себе, поцеловал в макушку. Этим всегда и заканчиваются все угрозы.

Потрепавшись за жизнь и обмусолив кости бедным американцам, я, наконец, подошла к главному:

– Шамиль, ты мне друг?

– А это как посмотреть, – лихо выкрутился пузан.

– Ну посмотри на меня по-дружески, – канючу, обхватив его необъятный бицепс.

– Выкладывай, – тяжело вздохнул Шамиль.

– Расскажи мне про Ромку.

– А это кто?

– Жак-Ив Кусто! Маразматиком только не надо прикидываться, ага?

– Мугу... Только я-то что могу знать? – Шамиль скосил на меня глаза и снова вздохнул. – Ну-у, что... Сходил парень в армию... Послужил там...

– Вернулся... – нетерпеливо подсказываю, ткнув в толстый бок.

– Ну да. Вот, собственно, и всё. И… вроде как уехал он куда-то...

– Куда? – сердце сделало кувырок и яростно заколотилось в груди.

Да не может он никуда уехать! Здесь ведь его мама похоронена, какое-никакое жильё имеется…

– Да бог его знает куда... Ты лучше вон об учёбе думай, рано тебе ещё парнями голову забивать. Тебе ж поступать скоро.

– Ясно... – понимающе киваю, уже ни на что не надеясь. – А дядь Сеня где? Что-то я его сегодня не видела.

– Семён-то? Да на рыбалке, отпуск у него. Только он ведь тоже ничего не знает.

– Ну а как же иначе? – ворчу сердито. – У вас ведь круговая порука.

– Ты лучше скажи, как тебе наша барыня, – сбежал от неудобной темы Шамиль. – Не обижала она тебя?

– Пф-ф, барыня! И, интересно, как бы она меня обидела?

Я уже собираюсь расспросить Шамиля подробнее о Львовичах, когда ему по шее прилетает шлепок полотенцем. Это тётя Марина, его жена, пришла вернуть супруга в работу. Она потискала меня, посокрушалась немного, что я исхудала на казённых харчах, и погнала Шамиля на кухню.

М-да, зря я затеяла эти расспросы. Привыкла по старой памяти, что наши аксакалы детдомовские мне всегда помогали, перед папой отмазывали, даже врали ему иногда, прикрывая мои выкрутасы. Вот только последняя моя выходка стоила нескольких сломанных жизней и одной... прерванной...

Настроение снова ухнуло вниз. Как же хорошо было в чужом краю и как тоскливо и одиноко стало дома.

Словно извиняясь за собственные мысли, я хватаю телефон и быстро строчу папе сообщение, что у меня всё отлично, и чтобы он не волновался и не торопился. А в душе умоляю его приехать быстрее.

Где-то совсем рядом в ветвях рявкнула какая-то чокнутая птица, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Вот дура! Обе дуры – и я, и птичка эта ненормальная. Я-то с чего расквасилась? Домашние мне рады (Львовичи не в счёт), лето только началось, дома у меня – вообще красотища!.. Так это я ещё облагороженную территорию не успела обследовать... Да у меня, можно сказать, лафа кругом, и жизнь только начинается!..

Я резво подскакиваю с места, воодушевлённая кучей неожиданно обнаруженных позитивных обстоятельств, когда замечаю Львовну, цокающую каблучками по плиточной дорожке. Судя по лёгкой полупрозрачной тунике, щедро демонстрирующей роскошные формы женщины, она направляется в бассейн. Вот же!.. Я ведь тоже туда собралась, только вот общаться с ней снова мне отчего-то совсем не хочется. Вроде и ведёт она себя… Да нормально ведёт, даже мило, но… Определённо – что-то с ней не так.