– А ей уже можно вино? – Марк окидывает меня скептическим взглядом, лишь на миг задержав его на моей груди, но я заметила. – Я подумал, она ещё не выросла.

По его взгляду и ядовитой улыбке было несложно догадаться, на что этот придурок намекает. Я не понимаю, откуда в человеке столько наглости, чтобы вести себя подобным образом на чужой территории. А в данный момент я бы сказала – на вражеской.

– Марик, Еве уже девятнадцать, – ласково воркует Ангелина. Ага, а то он не знал! – Конечно, она уже выросла.

– Боюсь, такой длинный язык, как у Вашего брата, мне никогда не отрастить. Наверняка, это самый длинный его орган, – отвечаю ей в тон. Нет, ну а что, мне кустом прикинуться?

– Ты ещё удивишься, девочка, когда поймешь, как ошибалась, – Марк широко оскалился, и какое счастье, что нельзя убить взглядом, иначе папочка остался бы сиротой.

– Так что насчёт вина? – Ангелина больше не хихикает, а судя по тому, как дёрнулся и посмотрел на неё братец, она его ещё и хорошенько пнула под столом.

От вина я вежливо отказалась и сосредоточилась на еде. Шамиль действительно постарался и приготовил всё по моему вкусу, но кусок в горло не лезет. Почему я в собственном доме должна ощущать себя, как на минном поле? Если к вечеру папа не вернётся, пусть эти двое даже не надеются, что я присоединюсь к ним за ужином. У меня ведь тоже нервы не железные и если я взорвусь, тогда – держите меня семеро!

Наша дальнейшая обеденная трапеза больше напоминает поминки, и хочется верить, что это недовольный Маргаритович похоронил надежду меня затоптать. На своём поле играть, конечно, легче, но это в том случае, если Ангелина мне не враг. А вот как раз в этом я сильно сомневаюсь.

Она ещё продолжает делать попытки разрядить напряжённую атмосферу:

– Ева, ты, наверное, очень скучала по дому?

– Да, скучала.

– И как тебе – Москва сильно изменилась? – в голосе целый шквал энтузиазма.

– Немного, но я не успела рассмотреть как следует.

– Мы могли бы как-нибудь вместе прогуляться…

– Да, можно. Спасибо.

– А как там, в Чикаго? – воодушевления в её голосе уже гораздо меньше.

– Ветрено.

– Тебе не понравилось?

– Очень понравилось.

– М-м... – энтузиазм Львовны сдох.

К счастью, вместе с этим блиц-опросом и ужин подошёл к логическому завершению. В моём желудке пусто, зато я по горло сыта новым знакомством.

Бегом отсюда! На волю!

10. Глава 9

Я выскользнула через боковую дверь из дома на улицу и жадно вдохнула свежий воздух. Фу-ух! Свобода! Будто из заточения вырвалась. Кипучая энергия уже распирает меня изнутри – дай порвать, да некого! Ну, так-то варианты есть... Но вряд ли папочке понравится, если я начну воевать с его гостем раньше, чем он сам захочет его удавить.

А он непременно захочет!..

– Шамиль! – я с разбегу запрыгиваю нашему повару на мощную спину, а из его рук выскальзывает сырое яйцо и – вдребезги. Упс!

– Ух, растуды твою налево! Евка, бандитка! Думал, умной вернёшься, так нет – похоже, последние мозги выдуло.

Шамиль закидывает руку за спину и, схватив меня за ноги, дергает на себя, отчего я чуть не повисла вниз головой.

– Сейчас вот как половником дам по заднице, а потом ещё полы мыть заставлю, – ворчит здоровяк, но по голосу я слышу, что он не злится.

– Прости, дедуль, – я хохочу.

– Угу, ещё и за дедулю огребешь до кучи.

Шамиль тоже вырос в детском доме, но он намного старше папы. К слову, и дядя Семён оттуда же, и с моим папой они ровесники. Он не раз говорил мне: «Детдомовцы, Евушка, в большинстве своём отличные ребята и зачастую куда надёжнее папкиных и мамкиных деток. А домашнее воспитание – оно иной раз больше вреда приносит, нежели пользы. Но тут уж всё индивидуально. Главное – всегда оставаться человеком. Во! А кто говорит, что папка твой бандит – плюнь тому в глаз. Это ведь кто так говорит – у кого руки не из того места растут и голова только для шапки. А у папки твоего мозги – ого-го! Они с юности на добычу денег заточены. Всё ясно?»