Все ответили, что не припомнят такого. В пятницу было продано не больше номеров «Знамени», чем в четверг. Ни в одном из почтовых отделений или киосков не заказывали лишних номеров, и везде даже остались непроданные номера. Разносчики развезли столько же газет, сколько обычно.

Значит, самый простой и естественный путь закончился тупиком.

После этого я отправился к торговцу кормами. Это был не тот, который снабжал кормами моего деда. На самом деле поначалу меня удивило, что все имена в списке Бобби были мне незнакомы. Хотя потом, поразмыслив, я понял, что ничего удивительного здесь нет. Бобби, разумеется, имел дело с теми же поставщиками, что и его дед; а заклятые враги, похоже, не желали иметь ни общего кузнеца, ни общего ветеринара – короче, ничего общего. Каждый боялся, что другой при любой возможности станет шпионить за ним. И оба были правы.

Ни один торговец кормами в Ньюмаркете, где содержится несколько тысяч лошадей, не удивится, что к нему звонят в дверь, несмотря на выходной день. Торговец, который помахал мне рукой из окна офиса, примыкавшего к дому, был молод и одет с иголочки. С безупречной речью, какой учат только в самых дорогих колледжах, он решительно заявил мне, что задерживать выплаты недопустимо, что у него самого туго с деньгами и что отпускать корма Аллардеку в кредит он больше не станет.

Я передал ему чек Джермина Грейвса, на котором Бобби, как положено, поставил передаточную подпись.

– А-а! – Лицо торговца просветлело. – Что же вы сразу не сказали?

– Бобби надеялся, что вы все-таки подождете, как обычно.

– Извините, не могу. И впредь я буду требовать, чтобы мистер Аллардек платил наличными.

– Сумма в чеке значительно больше того, что он вам должен, – заметил я.

– Ах, ну да. В таком случае я буду поставлять Бобби корма, пока эти деньги не кончатся.

– Благодарю вас, – сказал я и спросил, не видел ли он того, кто принес ему номер «Знамени».

– Нет. А в чем дело?

Я объяснил, в чем дело.

– Это была широко задуманная враждебная акция. Естественно, люди хотят знать, кто подложил им такую свинью.

– А-а.

Он призадумался. Я ждал.

– Газету доставили в пятницу, довольно рано утром, – сказал он наконец. – И ее принесли сюда, в офис, хотя обычно газеты мне приносят в дом. Я получил ее вместе с деловыми письмами. Где-то в половине девятого.

– И она была раскрыта на странице, где печатаются всякие сплетни, и та заметка была обведена красным карандашом?

– Да.

– А вы не задумывались над тем, кто это мог сделать?

– Да нет… – Он нахмурился. – Я решил, что кто-то хочет оказать мне услугу.

– Хм, – сказал я. – А вы вообще выписываете «Знамя»?

– Нет. Я получаю «Таймс» и «Спортивную жизнь».

Я поблагодарил его и ушел. Отнес выигранные Холли деньги водопроводчику. Тот очень обрадовался и ответил примерно то же, что и торговец кормами. Он нашел «Знамя» на коврике у двери около семи утра. Кто его принес, он не видел. Мистер Аллардек задолжал ему за починку водопровода еще с лета, и, надо признаться, он позвонил ему и пригрозил обратиться в суд графства, если тот немедленно не заплатит.

Выписывает ли он «Знамя»?

Выписывает. В пятницу ему принесли два номера.

– Вместе? – спросил я. – В смысле они оба лежали вместе на коврике у двери?

– Да.

– Один на другом?

Он пожал плечами, подумал и сказал:

– Насколько я помню, тот, где была статья, обведенная красным, лежал снизу. Странно, я сперва подумал, что это почтальон принес два номера. А потом увидел выделенную заметку и решил, что кто-то из соседей хочет меня предупредить.

Я сказал ему, что из-за этой истории Бобби оказался в очень тяжелом положении.