В армии остался прекрасный штаб, но он менялся очень быстро, потому что подозрения якобинцев не позволяли засиживаться на местах сколько-нибудь популярным генералам.

С самого начала военных действий национальная война соединялась с Гражданской. Измена многих генералов французской армии облегчила интервентам проникновение на территорию Франции, а затем наступление на Париж. 18 марта 1793-го французская армия Дюмурье потерпела поражение при Неервиндене. И тогда в конце марта Дюмурье попытался двинуть свою армию в поход на Париж. Армия не пошла за ним, и тогда Дюмурье бежал к австрийцам. Так 10 июля 1918 года командующий Волжским фронтом Красной Армии левый эсер М.А. Муравьев попытался повернуть свои войска против большевиков, но они ему не подчинились. Мятеж подавили кроваво и быстро, но заминка большевиков им дорого обошлась.

Даже в развале французская армия оставалась передовой. Союзники по примеру Фридриха Великого шли в бой отдельными линиями-шеренгами. А французы вели тактику сомкнутых масс, колонн. По примеру американцев в борьбе за независимость они обрушивали на врага огонь сразу множества стрелков. Плотную колонну бессмысленно было атаковать линиями, она отбивала и атаки конницы.

Качество французской артиллерии тоже было выше союзной.

Полководцы союзников вели солдат в бой идеями долга.

Французы защищали Отечество – громадное преимущество с точки зрения духа войск.

Франция могла противопоставить врагу еще одну идею: революционной справедливости. Ее солдаты несли на штыках освобождение от феодализма, равенство, братство и свободу. У них была воодушевлявшая их идея. Они несли счастье всему человечеству!

Еще одно «ноу-хау» революционной Франции – единство офицеров и солдат. Всякий простой рядовой, какого бы происхождения он ни был, мог достичь любых, даже высших должностей в армии.

Ошибки и неудачи карались совершенно беспощадно, но был и шанс на продвижение. В ранце французского солдата лежал маршальский жезл. А в ранце прусского и австрийского – не лежал.

Было очевидно, что регулярная армия не выдержит удара. 23 августа 1793-го Конвент принял Декрет о мобилизации французской нации на борьбу с внешними врагами. В кратчайшие сроки создавались многочисленные формирования добровольцев-волонтеров. Эти полки несли в себе самопожертвование и порыв. Они были готовы идти в огонь, не ожидая оружия и обуви. Но много ли они могли сделать без продовольствия, хорошего оружия, необученные и разутые?

Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и возвращались к родным очагам. К февралю от 400-тысячной армии осталось всего 228 тыс. человек. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 года Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании еще 300 тыс. человек.

Но что важно: 400 тысяч добровольцев – это 4–4,5 % всего мужского населения Франции. Каждый двадцать пятый пошел воевать ДОБРОВОЛЬНО. А многие ли пруссаки и австрийцы пошли бы?

Французы пытались атаковать в Бельгии и почти сразу откатились. 1 августа 1792-го главные силы союзников под начальством герцога Брауншвейгского перешли через Рейн и стали сосредоточиваться между Кёльном и Майнцем. Французские эмигранты уверяли, что стоит союзникам вступить во Францию, как Франция восстанет против революционного меньшинства. Герцог решил идти прямо на Париж. Он издал грозную прокламацию, которая имела целью устрашить французов. Но тут оказалось: французы герцога и его армии не испугались. Более того, вызывающий тон прокламации возбудил сильнейшее негодование. На пути войск союзников всякий, кто мог, взялся за оружие. Всего через 2 месяца численность французских войск опять превзошла 400 тысяч человек!