«Отдельные смешные происшествия, – пишет он, – нарушали серьезность этих бесед, которые не всем были по душе, но присутствовать на которых главнокомандующий приказал всем генералам. Почти все выходки совершал Жюно, которому генерал многое прощал и который поэтому многое себе позволял.

– Генерал, – сказал он как-то очередному председательствующему на беседе. – Почему Данн (а произносил он это имя особым образом^>55) не член Института? Нельзя ли его избрать туда уже только за одну фамилию?»^>56

После этих «поучительных» бесед Бонапарт отправлялся спать иногда с морской болезнью, а иногда с нежными воспоминаниями о Жозефине…

Отвоевав по пути у рыцарей остров Мальту, Бонапарт 2 июля высадился в Александрии. И сразу же, преодолевая раскаленные пески^>57, двинулся на мамелюков, которые могли перерезать ему дорогу на Каир. Несмотря на страшную жару, вынуждавшую французов передвигаться только по ночам, несмотря на жажду, от которой умирали десятки солдат, он, тем не менее, сумел опрокинуть противника у пирамид и 24 июля торжественно вступил в египетскую столицу.

Поселившись, как султан, в самом красивом дворце города, он первым делом написал Жозефине несколько горьких писем. Новости, полученные им из Франции, действительно были малоутешительными. От брата он узнал, что, направляясь в Пломбьер, его жена встретилась в Лионе с Ипполитом Шарлем и что любовники теперь вовсю старались, чтобы минеральные источники дали Бонапарту наследника…

Поэтому по два раза в день из Каира в Вогезы уходили полные упреков письма.

А 1 августа Бонапарту сообщили ужасную новость: английская эскадра потопила французский флот перед Абукиром. И в довершение ко всем неприятностям Нельсон^>58 перехватил почту, в которой были свидетельства неудачной семейной жизни покорителя пирамид…

Бонапарт приготовился к самому худшему. И он был прав: спустя месяц английское правительство опубликовало захваченную корреспонденцию и сообщило всему миру о домашних неурядицах Бонапарта^>59. И теперь вся Европа со злорадством читала письмо, которое Наполеон написал своему брату Жозефу (стиль и орфография сохранены):

«Ты прантешь в официальных источниках реляции о срожении за завоевание Египта, о катером уже достаточно сообщено, чтобы я добавлял еще листок к славе этой армии.

У меня большие семейные неприятности, поскольку вуаль полностью спала. Ты один остался у меня на земле твоя дружба очень дорога мне. Мне ничего больше не остается, чтобы стать мизантропом, как потерять и тебя и получить от тебя прдательство (предательство). Это очень печальное положение: испытывать все чувства одновременно к одному человеку, который занимает все сердце – ты понимаешь меня.

Сделай так, чтобы у миня был когда приеду загородное имение или же недалеко от Парижа или в Бургундии, я хочу провести там зиму и ни с кем не встречаться, я стал (устал) от людей.

Мне нужно одиночество и покой, величие нагоняит на миня скуку, чувства иссохлись, слава увялау я весь счерпан (исчерпан). Мне остается только стать настоящим Эгоистом.

Я рассчитываю оставить дом за собой и никогда его никому не отдам. Мне больше нечем жить. Прощай, мой единственный друг…»

Публикуя эти письма, Англия не только преследовала цель повеселить Европу. Вскоре из Лондона сборник писем был доставлен Нельсону, переправившему его дальше, в Египет, для того, чтобы высмеять командующего французскими войсками, поведав о беспорядке, который творился у него в душе…

Таким образом, супружеская неверность Жозефины грозила привести к деморализации французской армии именно в тот момент, когда французы оказались в Африке, как в западне…