Вопрос о моем имени немного выбивает колеи. Понимаю, что не помнит ничего вообще. Иду выбросить окурок и подвергаюсь атаке.

-Не уходи. – хватает Ганс меня за руку.

Обнаглевший мажор тянет меня к себе и вынуждает сесть рядом. Падаю рядом с ним и отодвигаюсь сразу. Почти незаметно. Не могу удержаться, чтобы не рассматривать. Второе впечатление лучше, чем первое. Сейчас он спокоен, не то, что там, в доме. Немного помят правда, но почему-то его это не портит.

В сумеречном свете отсвечивает блестящими глазами, немного уставшими, но такими притягательными. Футболка с длинными рукавами закатана до локтей, на запястье сверкают стеклом большие черные часы. Красиво затягивается, чуть задрав подбородок, сжимает фильтр плотными, полноватыми губами. Сигарета вспыхивает и ненадолго освещает его скульптурное лицо. Короткая челка взлохмачена и абсолютно по-мальчишески падает на лоб. Мдааа, симпатичный подлец.

-Я Ганс. – заново представляется он.

Ладно начнем сначала.

-Тебя тут каждая собака знает. – смазано улыбаюсь, почему-то мне с ним уютно, что ли, не знаю, пока сама не понимаю.

Но все же мне интересно его настоящее имя. Удивлена, но он его называет. Сильное имя -Руслан. Твердое, мужское, как и он сам. Но как оказалось, что все обман. Все впечатления- просто дерьмо от его выходок.

Его раскрытые объятья и изменившийся взгляд, расставили все по местам. Быстрый трах -смысл его жизни. Все, как всегда. Ничего не меняется никогда! Подорвавшись, быстро ухожу к дому. Пытаюсь идти быстро, но позади слышу шаги. Еще миг, и стою, распластанная по стене и пораженная самым лучшим поцелуем за всю жизнь.

Даже сейчас, вспоминая его губы и язык, максимально подробно воскрешаю все в памяти. Никто и никогда так не задевал меня. Пусть это станется со мной, только со мной. Но если бы не этот наглый удар языком в мою щеку… В один миг накатило такое омерзение, что только и нашлась, чтобы со всей силы долбануть ему по яйцам.

Такой же, как и все. Ничем не отличается от этого тошнотного типа, на которого я работала. Пока быстро бежала в дом, ожившая картинка хлестала в памяти.

-Оленька, ну ты же должна понимать, что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы именно ты участвовала в этом проекте, да? – лощеный до омерзения мужчина сжирал меня приторными глазками, на его щеках играл рваный, гадкого свекольного цвета румянец. Круглые карие глаза, не мигая противно лазили по моему телу, охватывая с головы до ног – Ты же умеешь быть благодарной?

А я не умею. И не хочу. И не буду.

Как же у них все просто. «Хочу» ведет таких по жизни, развивая флагом в первых рядах.

Надо же было так случиться, что в одно из ведущих агентств я опоздала. Маме отвозила уколы, это было важнее. Но слава богу, все получилось. Неожиданнее был тот момент, когда увидела в кабинете Ганса. Удивление было такой силы, что на минуту отключились все рецепторы.

Такой же. Ледяной, обжигающе ледяной, сухо диктующий условия работы. А на дне пылает самый жаркий огонь, жарче, чем в самом центре ада. Он неизведанная природная стихия, нет такому названия. Понимала, что просто так не отпустит. Поэтому поддалась, поцеловала. Сама.

Он моя погибель. Я понимаю. Но…клянусь себе, что мобилизую все силы, чтобы не связываться с Русом, чего бы это не стоило. Мне просто нужна эта работа.

Господи, как он держит, обнимает. Он священен в своем обольщении. За короткое время, когда прикасался ко мне, все обжигает воспоминанием с предельной точностью. Если поддамся, то погубит, я чувствую, пророчу.

И пусть меня спалит ко всем чертям тлеющий внутри маленький уголек, не выдам ничего, кроме отстраненности.