– Дорогая, я тебе просто удивляюсь. А как, по-твоему, мне удалось уличить Джереми в измене? Как, по-твоему, я умудрился не заплатить тому шарлатану, который утверждал…

– Не можешь дать название фирм и телефонный номер? – перебила Ли.

К тому времени как она вынула ручку из ящика тумбочки и записала номер на обратной стороне телеграммы, ей стало так плохо, что из головы разом вылетели все связные мысли. Ли сдалась и легла, стараясь дышать так, чтобы не вызвать очередного приступа боли в ребрах. Не успела она немного прийти в себя, как снова появилась сестра и увидела нетронутый завтрак.

– Вы действительно должны есть, миссис Мэннинг. У вас уже несколько дней крошки во рту не было.

Игнорировать сиделку было куда легче, но она ушла спать и наверняка не вернется до вечера.

– Я поем, но не сейчас…

– Именно сейчас, – парировала сестра, водружая переносной столик на колени Ли и снимая с блюд пластиковые крышки. – Что хотите сначала? – жизнерадостно осведомилась она. – Яблочный соус, пророщенную пшеницу со снятым молоком или яйца в мешочек?

– Вряд ли я смогу проглотить что-то из этого.

Сестра, удивленно хмурясь, просмотрела маленький список, лежавший рядом с подносом.

– Но именно это вы заказывали вчера вечером.

– Должно быть, в бреду.

Очевидно, сестра согласилась, но все же упорно стояла на своем:

– Я могу послать кого-нибудь в кафетерий. Что вы обычно едите на завтрак?

Этот вопрос вызвал в Ли такую мучительную тоску по прежней жизни, по спокойной, чудесной каждодневной рутине, что слезы обожгли глаза.

– Фрукты. Грушу… и кофе.

– О, нет ничего проще, – добродушно заверила сестра. – Даже не обязательно посылать кого-то в кафетерий.

Едва она вышла, как в палате появились Шредер и Литлтон. Ли, сделав над собой усилие, приподнялась:

– Вы нашли хижину?

– К сожалению, нет, мэм. Нам нечего сообщить. Наоборот, хотели задать вам несколько вопросов, – объявил Шредер и, кивнув на поднос, добавил: – Если хотели сначала поесть, не стесняйтесь. Мы можем подождать.

– Сестра обещала принести кое-что другое, – пояснила Ли.

Тут словно по волшебству возникла сестра с каталкой, на которой возвышалась гигантская, перевитая золотыми лентами корзина с грушами, лежащими на золотистом атласе.

– Корзина была на посту медсестер. Кто-то из посетителей принес и сказал, что это для вас. Взгляните! Не просто груши, а произведения искусства! – ахала сестра, вынимая из золотистого гнездышка огромную лоснящуюся грушу и поднимая ее на всеобщее обозрение. – Только вот карточки, похоже, нет, – прибавила она, оглядывая корзину и отдавая грушу Ли. – Должно быть, выпала. Теперь я оставлю вас с вашими посетителями.

Груша напомнила Ли о последнем разговоре с Логаном насчет завтрака, и глаза снова наполнились сентиментальными слезами. Она сжала грушу в ладонях, поглаживая кончиками пальцев гладкие бока, думая о такой же гладкой коже Логана, его улыбке… Потом прижала грушу к сердцу, где хранились драгоценные воспоминания о Логане, живые и добрые. По щекам медленно сползли две слезы.

– Миссис Мэннинг?

Ли смущенно смахнула слезы.

– Простите… просто мой муж всегда подшучивал над моим пристрастием к грушам. Я много лет почти каждый день ем груши на завтрак.

– И наверное, многие знают об этом? – как бы между прочим спросила детектив Литлтон.

– В общем, это не секрет, – кивнула Ли, откладывая грушу. – Время от времени он подсмеивался над этой привычкой в присутствии посторонних. Груши скорее всего послала экономка или секретарь, а всего вернее, тот рынок, где я всегда их покупаю. – Она показала на два стула, обтянутых коричневым винилом: – Садитесь, пожалуйста.