Я замолкаю, кинув взгляд на Соколова. Парень не слушает, смотрит через мое плечо на Карину, которая, как я успеваю заметить, быстро повернувшись, строит ему глазки. Она сразу наклоняет голову и утыкается в резку, но я поджимаю губы, чувствуя себя идиоткой. Соколов ведь специально мне зубы заговаривает, чтобы побыть в кухне. Из-за Карины.

— И?.. – тянет Данила вопросительно, а я отрезаю:

— Идите в душ, пока он свободен.

Мой тон воспринимается верно.

— Слушаюсь и повинуюсь, Краса Андреевна, – шутливо поклонившись, Данила уходит в комнату, а я добавляю:

— И перестаньте меня так называть.

— Обязательно, Краса Андреевна, – раздается уже оттуда. Я только закатываю глаза.

Обед проходит на славу, нас с Кариной все расхваливают, она замечает:

— Да в основном готовила Варвара Андреевна, я только помогала.

— Варя, ты прекрасно готовишь, – Миша, сидящий рядом со мной, улыбается. – В универе только питаешься черте как.

— Я просто для себя не готовлю особенно, – пожимаю плечами, хотя и приятно слушать похвалу. Готовить меня научила мама, она считала это крайне необходимым пунктом в воспитании, потому еще подростком я жарила тонкие блинчики, пекла пироги и готовила вполне себе серьезные блюда, а не только яичницу была способна пожарить. Но оказавшись в Москве, я готовить почти перестала, только иногда под настроение могу что-то замутить в выходной. А в будние дни вполне обхожусь простой едой типа гречки и салата.

— А можно мне добавки? – влезает Соколов, я кидаю на него взгляд.

— Конечно, сами справитесь?

— В моих интересах не опрокинуть на себя двухсотлитровую кастрюлю.

Все смеются, я качаю головой. Конечно, она не такая большая, но выглядит внушительно.

— Данила, вы такой худой, – замечает Татьяна Ивановна, когда он садится на свое место рядом с Кариной. Конечно же. – Куда в вас столько лезет?

— У меня растущий организм, – он с удовольствием ест вторую порцию. – И я никогда не толстею.

— Как хорошо, когда можно есть и не толстеть, – улыбается она. – Как вам тут у нас, нравится?

— Очень, – Соколов улыбается и смотрит на меня, я отвечаю взглядом исподлобья. Врет ведь и не краснеет. В этом он весь.

Остаток дня проходит спокойно. Я читаю книгу в комнате, изредка выглядывая оценить обстановку. Все находятся на территории: кто в доме, кто на улице. После ужина, переодевшись в широкие штаны и легкий свитер, выбираюсь вместе с девчонками на костер.

Там уже хлопочет Миша, ему помогает Виталик. Татьяна Ивановна и Сергей Михалыч устроились на складных стульях чуть в сторонке, остальные располагаются вокруг разгорающегося костра. Я усаживаюсь по-турецки на пристегнутой на бедрах туристической сидушке, которая в походах абсолютно незаменима.

С улыбкой наблюдаю за остальными. Девчонки суетятся с чайником, решили сделать чай на костре, идею поддержали, и теперь Миша устраивает небольшой очаг. Я слежу за его слаженными действиями с удовольствием. В “Боровичах” мы вместе не первый раз, Миша тут, можно сказать, завсегдатай, потому ловко и без проблем со всем управляется.

И ему это явно по душе, как и мне. Мы вообще во многом похожи, наверное, это тоже плюс. Оба спокойные, трудолюбивые, любим литературу и вот такой отдых. Может, действительно, пора сделать шаг вперед?

— О чем задумались, Краса Андреевна? – раздается тихий вопрос на ухо, вздрогнув, я поворачиваю голову и оказываюсь рядом с лицом Соколова, присевшего прямо за мной.

6. Глава 6

Он опять слишком близко. Его глаза, губы, тело – все слишком близко. Непозволительно. Я отворачиваюсь, но продолжаю чувствовать его дыхание на своей шее. По коже бегут мурашки, я прикрываю глаза, облизывая губы. Мое тело сковывает странным томлением, и мне это не нравится.