Я на это только всхлипываю ему в рубашку и отрицательно мотаю головой, отчего получается, что трусь носом о его плечо.

Вздыхает. Мужская рука, горячая и сухая, поглаживающим движением опускается с моих волос на предплечье, обнимает, и Дамир крепче прижимает меня к себе. Не знаю почему именно сейчас меня это не пугает. Наверно, потому, что в этих прикосновениях совершенно нет сексуального подтекста. Кажется, совершенно дружеские, бесполые касания...

И потому их хочется больше.

Я устала дрожать внутри, устала сдерживаться. Душное, непроницаемое пространство так давит, словно я нахожусь внутри черной дыры. И мне предлагают единственный вариант почувствовать себя в безопасности. И, конечно, я хватаюсь за него, торопливо и жарко, словно в каком-то бреду. Ни черта не видно, мозг плывет от спертого воздуха и длительного стресса, и я почти уверена, что это всё не по-настоящему.

Подтягиваюсь повыше в этой кромешной тьме, пальцы жадно ощупывают чужое сильное, такое горячее тело под немного влажной рубашкой. Чувствую, как мышцы Керефова деревенеют под подушечками. Он перестаёт дышать - только сильное сердце разгоняется в грудной клетке так, что его быстрые толчки отдаются мне в ладонь. Замер и ждет. Наверно, он ошарашен...И это успокаивает и гипнотизирует тоже. Кажется, что здесь решаю только я, и что я в любой момент могу прекратить это.

Но сейчас не хочу. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. И я хочу чувствовать чужое тепло в этом разогретом, спёртом воздухе.

Приподнимаюсь еще выше, подаваясь к замершему Дамиру на волне какого-то будоражащего азарта. Утыкаюсь носом ему уже в шею, глубоко вдыхая терпкий запах кожи, горячей и влажной. Пальцы проходятся по второму плечу, скользят вверх, царапают короткую бороду, обводят ушную раковину, скребут по колкому ежику на затылке. Только тут Керефов рвано выдыхает, подавая хоть какие-то признаки жизни, и едва заметно поворачивает ко мне лицо. Медленно наклоняет голову, щекоча бородой мой висок, потом щеку, ниже...К губам...

Если бы он хотя бы попытался обнять меня или двигался резко, я бы очнулась от этого временного помутнения и отпрянула, но он не сделал ничего из этого.

И поэтому выходит так, что я просто в какой-то момент ощущаю, как к моим губам прижимаются его губы.

9. 9.

Они мягкие, горячие и терпкие. Концентрированный вкус чужой кожи смешивается с моей слюной. Дамир не торопится, медленно втягивает мою нижнюю губу, отпускает, изучающе ласково касается верхней, ненавязчиво давит, и я словно в трансе приоткрываю рот, впуская его язык и ощущая, как внизу живота разрастается жаркий, затягивающий вакуум. Меня наверно никогда не целовали так. Обстоятельно и чувственно, никуда не спеша, не намекая, что это просто прелюдия. Как будто сам Керефов тоже не мог поверить в происходящие и просто пытался до конца понять, какие же именно ощущения у него наш поцелуй вызывает.

Его язык неторопливо снова проходится по моей нижней губе, трогает зубы, губы мягко сминаются, и он проникает в рот. Мне кажется, из меня вылетают остатки пыльного, спертого воздуха. Мои пальцы крепче вцепляется в короткий ежик на мужском затылке, когда язык Дамира медленно соприкасается с моим, сплетаясь лениво и чувственно. Он будто пробует на вкус что-то смертельно опасное, но не может остановиться. И по моей коже бегут чувственные мурашки. Рецепторы покалывает от вкуса его слюны, и кровь начинает шуметь в ушах. Мне нравится его вкус, нравится, как он целуется, неторопливо и жарко, нравится, что не пытается сейчас ни к чему подтолкнуть меня...