– И я о том же, – заметив мой взгляд, направленный на зеркало, кивнула она. – Ты себя видела? К чему эта демонстрация кругов под глазами и воронье гнездо на голове? Ты записалась в отпуск на сентябрь. Раньше не отпущу. И учти, начался сезон отпусков. Если ты принесешь больничный, я ведь не поленюсь приехать к тебе домой и убедиться, что ты действительно при смерти, а не с похмелья.

– Просто были ужасные выходные, – выдавила, когда начальница сделала паузу.

– Мне это не интересно. Жаловаться подругам будешь. А на работе, будь добра, выгляди прилично, – Ольга откинулась на кресле, с неодобрением осматривая меня, и покачала головой.

– Поняла. Могу идти работать?

– Иди. Как закроешь сделки, скинь Саше статистику звонков.

Дверь я закрывала бережно, аккуратно, чтобы не хлопнуть ей со всей дури.

– Выволочка? – усмехнулась коллега, сидевшая рядом со входом.

– Что ты. Меня мягко пожурили за неподобающий вид, – фыркнула я.

– Понедельник – день тяжелый?

Я тяжело вздохнула, но покачала головой.

– И не только он.

Направляясь к единственной радости, что дарила мне работа (кроме зарплаты, конечно), я прошла мимо коллег, уже приступивших к утренним звонкам клиентам. Пять минут на кофе, и надо присоединяться…

Стоило признать: свою работу я люто ненавидела. Терпеть не могла официальный костюм, в который приходилось втискиваться в любую погоду. Меня злили клиенты, которые не могли определиться с собственными пожеланиями. А еще бесило начальство, ни в грош не ставившее своих работников. Но платили тут хорошо, что спорить. Если не стану неврастеничкой, то через пару лет смогу выплатить ипотеку за свою студию и найти работу, где меня не будут смешивать с грязью при общении. Или останусь здесь, подсижу Ольгу и сама стану стервой, унижающей при каждом удобном случае подчиненных. Зарплата тогда значительно увеличится, а вот на надеждах матери понянчить внуков можно будет поставить крест.

Хм. Зато появится причина не обсуждать с ней тему, уже набившую оскомину…

Есть над чем задуматься.

Работа лечит. Не врали добрые люди.

Общаясь с клиентами, я уже забыла о хвостатом. А может, это он уполз преследовать кого-то другого. Заметила я его лишь спустя пару часов, когда с потухшим взглядом брела на обед.

Он проявился внезапно, отразившись на зеркальной двери в кафе, отчего я резко отшатнулась, впечатавшись в кого-то позади.

– Девушка, осторожнее!

Меня облили презрением и отодвинули от входа, но я отметила это лишь краем сознания.

Если бы мы остались с Рыжиком одни в коридоре, мне не было бы так страшно, но поток людей, безостановочно входящий в столовую и не замечавший хвостатого, пугал до чертиков. Никакие самовнушения не помогали. Никто, ни одна живая душа не видела мужчину со змеиным хвостом. А значит, что?

– Меня упекут в психушку… – прошептала едва слышно.

– Переработала, Лер? – насмешливо уточнил знакомый голос.

– Что? – с небольшой задержкой повернулась я к говорившей.

– Ты уже пару минут стоишь и смотришь на дверь. Забыла, зачем пришла?

– Да… То есть нет. Не знаю, – махнула я на все рукой и растерла лицо, пользуясь, что косметики на нем нет.

– Я смотрю, выходные прошли бурно, – хмыкнула Саша и, не дождавшись ответа, уточнила:

– Ты идешь?

Оставалось только невнятно угукнуть и пойти вслед за ней.

Приближаться к хвостатому отражению было жутко. Так близко я с ним еще не стояла, хотя…

Резко остановившись перед самой дверью, я взглянула на свое запястье, куда, как мне помнилось, кусанул хвостатый. На правой руке едва заметно белели четыре ранки, выглядевшие, как застарелый шрам.