Я даже задумалась, кто он такой? Чем занимается? Он вполне мог быть пилотом гражданской или военной авиации. Точно не стюард. Мне кажется, что Гранин пошёл бы в сферу обслуживания в последнюю очередь.

Он тот, кто принимает решения. Рулит людьми и направляет их действия. Если бы я точно знала о его принадлежности к воздушному флоту, могла бы заподозрить, что владеет частной авиакомпанией или, например, авиационными ангарами.

Потому что сейчас он понимал происходящее, как будто читал его с листа. Словно умел расшифровывать перебежки стюардесс, их тихие слова. Как сурдопереводчик разбирал их скупые жесты и кивки. От этого мне было спокойнее.

Самолёт подрагивал, словно от напряжения, а потом стал трястись сильнее. Командир экипажа по громкой связи говорил что-то про циклоны и антициклоны, грозовой фронт и прочее.

Я ничего не понимала. Услышала только, что надо сложить столики, открыть иллюминаторы, пристегнуть ремни и не вставать с кресел. А в конце решил пошутить.

– Дороги в небе от снега ещё не чистили, поэтому немного поскачем на кочках.

По салону раздались смешки, а я напряглась. Голос у командира был такой ненастоящий, словно он не управлял самолётом, а читал об этом книжку. И шутил он как-то натужно. Я это по интонации поняла.

Столик сложила и, повернув рычажок, закрепила на стене. В пластиковый стаканчик из-под чая сложила упаковку от сандвича, сахара и влажную салфетку. Проверила крепления ремня безопасности.

С тревогой замерла в ожидании следующих указаний.

Стюардессы начали бегать ещё быстрее. Они собирали мусор, закрывали столики, пристёгивали недовольных. А таких было много. Соседка ворчала, что зря их торопят, и не спешила выполнять требования.

Когда бортпроводницы подкатили тележку к нашему ряду, я отдала им пакет со стаканом. То же самое сделала и девушка у окна. А моя соседка с паклей на голове, вцепилась в стакан с остатками чая намертво.

– Я как допью, сама к вам приду и отдам мусор.

– Это небезопасно. Необходимо отдать чай сейчас.

– Я ещё не напилась!

– Я принесу вам чай, когда пройдём зону турбулентности, – настаивала стюардесса.

Но соседка не сдавалась. Она подняла стаканчик, словно хотела продемонстрировать, что в нём ещё много жидкости. Я протянула руку на случай, если соседка захочет отдать чай. Но не дотронулась до стакана.

В это время самолёт тряхануло так, что люди вскрикнули и послышались стуки ударов. Как при замедленной съёмке, рука тётки с паклей на голове, сжалась в кулак прямо над моей ногой.

Я дёрнулась в сторону, но ремень безопасности держал крепко. Чай вылился наружу. Соседка дёрнула руку на себя, но только ухудшила ситуацию, придав жидкости ускорение. Сладкая коричневая жижа приземлилась на мои бёдра.

Стюардесса выхватила смятый стаканчик из рук соседки и покатила тележку дальше. А я осталась облитая сладким чаем рядом с соседкой. Чай не был горячим, но на светлых джинсах остались пятна.

К тому же он был сладким. В туалет пойти не было никакой возможности, а влажные салфетки закончились в сумочке вчера. Я подняла взгляд на соседку, но раскаянья не увидела.

Вместо того чтобы принести извинения и предложить салфетки, женщина накинулась на меня с обвинениями.

– Куда ты лезешь, когда не просят! Оставила меня без чая! Наглая такая!

– Что вы себе позволяете? Вы меня облили! Джинсы испортили. Постаралась отбить нападение я.

– Ну и невелика потеря! У таких богатеньких и избалованных по 100 штук джинсов и юбок. Другие возьмёшь!

– Женщина, вы ведёте себя по-хамски. Это вы устраиваете проблемы, а решать их приходится другим людям. Хоть бы извинились для разнообразия.