Когда Аким и Диана – она не захотела оставаться без него – шли к машине за аптечкой, чтобы не искать медпункт и справиться своими силами, он молчал, а её рот не закрывался ни на минуту:

– И как тебе её родители? И что за карнавал с именами? Разве так бывает? Обморок. С чего вдруг? Это мой сын как-никак с её дочерью. Что ты молчишь, в самом деле? Кима, ну скажи же хоть что-нибудь.

И опять он услышал только последние два предложения и проговорил:

– Ди, дорогая, надо помочь.

Без сомнения, это была она. Её ни с кем нельзя было спутать. И она почти не изменилась. Аким опять перебирал в мыслях, как они пели: «…миленький ты мой… милая моя…» И как она пришла за панамкой, а та внезапно вспыхнувшая одноразовая страсть навсегда отпечаталась в его памяти. Как она потом сидела в столовой, равнодушно и спокойно глядя на него и на его беременную красавицу-жену. А он даже не спросил: откуда она, из какой сказки? Мужа её он успел разглядеть – серьёзный и вместе с тем хороший парень. Прямо видно, как он любит её. Вот и замечательно: у нимфы жизнь удалась, а тот вечер и ночь не превратились в непоправимую ошибку. Только почему она упала в обморок? Не может быть, чтобы он её ещё волновал.

Вдохнув нашатырь, Диана открыла глаза. Она смотрела в голубые глаза Акима, накручивавшего прядь своих блондинистых волос с лёгкой сединой на указательный палец левой руки. Она вздрогнула и воскликнула:

– Господи! Это надо прекратить. Надо остановить! Остановить! Слышите?.. Они брат и сестра. – И снова упала без чувств.

Стоило Матрёне Лифантьевне увидеть Диану, вышедшую из-за спины Акима, когда он привел её знакомить с родителями, как она сразу поняла, что та в интересном положении. Этот факт не только не испортил репутацию будущей невестки, а напротив, привлёк к ней расположение будущей свекрови, потому что под сердцем невеста сына носила ту самую девочку, о которой она мечтала. Дети расписались, сыграли свадьбу. Беременность проходила без осложнений. И хоть все твердили, дескать, заранее ничего не стоит покупать, новоиспечённая свекровь потихонечку собирала приданое.

Самой Матрёне Лифантьевне дочку родить так и не удалось. После появления Акима муж категорически не хотел второго ребёнка. Говорил, дескать, надо одного вырастить как следует, а уж сын нарожает столько детишек, сколько сможет прокормить и выучить. Она и так его просила, и эдак, но всё одно: он говорил, мол, нет, и точка. Они не бедствовали, и поначалу она думала, что его позиция станет иной. Вместе с тем годы шли, а мнение мужа не менялось. Матрёна Лифантьевна неоднократно спрашивала супруга, в чём причина такой его категоричности в данном вопросе. Дело в том, что в остальном ей от него никакого отказа ведь не было.

От прямого ответа он умудрялся уходить и всякий раз настаивал на том же, дескать, надо одного вырастить подобающим образом. В итоге она самостоятельно пришла к выводу, что причина, скорее всего, крылась в том, что Аким Спиридоныч вырос в многодетной семье. Будучи младшим сыном, лишь после окончания военной академии, надев погоны офицера, он смог позволить себе покупать новые вещи. Ослушаться своего Спиридоныча она не решилась. Сына с мужем они растили неизбалованным. Да только думать о девочке она не переставала. Даже имя ей придумала – Диана. Знакомясь с чернобровой красавицей Дианой, знающей себе цену, она с радостью её приняла, твёрдо решив всеми правдами и неправдами добиться, чтобы внучку непременно Дианой назвали. И что с того, что у дочки и у мамы будут одинаковые имена? Назвали же они сами сына именем отца, так и отчего бы детям не продолжить традицию? Муж без всяческих сомнений согласился с её мнением по поводу невесты Акима. Про замеченную беременность ни детям, ни своему Спиридонычу, разумеется, говорить не стала.