Как заработать себе на жизнь? Сначала я пошел работать Санта-Клаусом в торговом центре. Платили за это сущие гроши. По очереди с закончившими смену потными пожарными я надевал толстую меховую шубу Санты. Ее никогда не стирали, а иногда на нее писались маленькие дети. От нее воняло так, что нас мутило. Наша начальница была одним из эльфов, и меня предупредили, чтобы я не вздумал спорить с ней насчет условий работы, ведь ее брат был окружным прокурором. Она подходила ко мне и отчитывала визгливым шепотом за то, что мои глаза недостаточно сияют.

На следующий после Рождества день я пришел по объявлению устраиваться дорожным рабочим, а передо мной стояла очередь из десятка крепких мужчин, находившихся в полном отчаянии. Даже тяжелую низкооплачиваемую работу найти было невозможно. Но все же я сумел устроиться на ночную смену в магазин пончиков, понимая, что мне невероятно повезло.

В конце концов я даже нашел себе съемное жилье на длительный срок, но его еще не освободили. Это была старая глинобитная хижина в Тортугас, деревеньке, которая могла бы стать одним из пуэбло, но ее жители никогда не подписывали договор с правительством Соединенных Штатов.

Жить мне было негде, денег оставалось совсем немного, и я решил поехать автостопом в Мексику, чтобы снова повидаться с Конлоном. Я так делал в трудные времена. Путешествовать было дешевле, чем оставаться на месте.

У меня появилась попутчица – женщина двадцати с лишним лет. Она была замужем за инженером в Уайт Сэндс. Ее муж расстроился.

Сейчас все события, которые произошли на трассе, кажутся мне фантастическими, но они действительно произошли. Я помню спокойное начало пути; вместе с женой инженера мы вышли пешком к автостраде 10, где думали поймать попутку до границы. Я сильно обгорел на солнце, кожа была вся красная и сильно болела.

Через несколько дней за нами гнались бродячие стаи диких чихуахуа в городе Чиуауа, потом мы сели на поезд, который с бешеной скоростью несся через Медный каньон; примитивная музыка тараумара, которую наши попутчики играли на самодельных скрипках.

Навестив Конлона в фешенебельном районе Мехико, мы поймали попутку, ехавшую через горы вместе с бродячим карнавалом. Помню, как ехал на сиденье похожей на гиппопотама машинки сумасшедшего ярко-зеленого цвета, которая умела поворачиваться вокруг своей оси, как карнавальный аттракцион. В грузовике ее закрепили цепями, но непрочно, а потому она вихляла и дергалась, когда грузовик вползал на горные вершины, а я смотрел вниз, прямо в жуткие расселины тропических гор.

Маленький городок рядом с Чильпансинго объявил себя марксистским анклавом и провозгласил независимость от федерального правительства. Комитет, состоявший из молодых людей, заседал несколько часов, как обычно водится у марксистов, решая, можно ли нам позволить переночевать в коммуне.

И вот я спал рядом с женщиной старше меня. Должно ли было что-то произойти? Я застыл от неуверенности.

Перед тем как я продолжу, напомню, что мне было достаточно лет, чтобы числиться резервистом, хотя под конец войны во Вьетнаме никого уже не призывали. Тем не менее это приводило меня в ужас. Ужасно, если бы меня призвали на бессмысленную войну, которой можно было избежать, и приказали разорять жилища людей, которые нам ничего не сделали.

Так что я изучил всю информацию об отказе от военной службы по убеждениям, а также историю ненасильственных действий. Кроме того, я попробовал примерить на себя это мировоззрение, сомнительное с точки зрения американского военно-промышленного комплекса. Сейчас я знаю, что мир не так прост. Нельзя очертить кругом то, что считаешь дьяволом, и заявить, что он под твоим контролем. Если у тебя это получится, то ты сам в конце концов превратишься в дьявола.